Она встречалась с Клиффом несколько лет до того, и они остались близкими друзьями.
Она была такой классным, весёлым человеком. Тем не менее, Джэн оставила у себя его
Рикенбакер, он всегда висел в гостиной комнате”.
Джэн также нашла подарок для Корин в вещах Клиффа: ювелирное украшение,
которое он приобрёл для неё во время турне. “Он любил Дублин” – говорит Корин, “и
обожал Ирландию. Мне нравилось всё, что было связано с кельтами – кельтская музыка,
кельтские мифы, кельтские исследования, кельтская история, и он сказал, что купил мне
кое-что в Дублине, но не скажет, что именно. Когда вернули его вещи, его мама сказала:
162
TO LIVE IS TO DIE
‘Я думаю, что это предназначалось тебе’. Это красивое ожерелье с кельтским крестом,
очень изящное, но при этом не слишком вычурное”.
По просьбе Бёртонов Корин прожила у них почти год. За это время она очень
хорошо их узнала и вспоминает как исключительных людей. “Рэю и Джэн пришлось
через многое пройти, им оказывали просто тонны поддержки. У них были прочные
взаимоотношения между собой, они очень поддерживали друг друга. Рэй был тихой,
интроспективной личностью, очень любил классическую музыку. Очень умный и
интересующийся политикой, он ненавидел Рейгана. Он многое рассказал мне из истории.
У нас с ним была общая любовь к истории, археологии и астрономии. Джэн была горячей,
страстной женщиной, они уравновешивали друг друга. Его мама очень любила музыку
кантри! Она была скорее экстравертом”.
Корин рассказывает забавную историю о матери Клиффа. “Как-то Росс Халфин, дай
Бог ему здоровья, прислал самые лучшие фотографии Клиффа и группы родителям
Клиффа. Они играли концерт в Айове, на котором «Aerosmith» выступали в роли
хэдлайнеров. Росс сделал фотографию Стивена Тайлера и Ларса, и Джэн Бёртон говорит:
‘А кто эта индийская женщина рядом с Ларсом?’ В то время Стивен носил бусы и повязку
на голове. Это было чертовски смешно! Кажется, я смеялась минут двадцать. В этом была
вся Джэн”.
Одним из самых печальных аспектов смерти Клиффа на двадцать пятом году
жизни было то, что он готовился сделать огромный шаг вперёд, как в личном, так и в
профессиональном плане. Металлика наконец начали зарабатывать деньги, к большому
облегчению Клиффа и других музыкантов, которые были практически нищими с
момента основания с группы.
“Он был так счастлив, что у него теперь есть деньги в банке, и поэтому ему не
нужно ни о чём волноваться” – говорит Корин. “Первым делом он хотел перевезти
родителей. Он всегда говорил, что не хочет, чтобы его родители работали, он знал, что всё
к тому идет. Металлика ворвались в тридцатку лучших исполнителей в чарте “Billboard”,
что было неслыханным событием, учитывая, что их песни не крутили по радио, и я
помню, как он сказал, что у них всё только начинается”.
“Это был серьёзный толчок” – говорит Корин, “и Металлика не останавливались на
достигнутом. Он просто знал, что скоро придёт успех. Он так обрадовался, что сможет
позаботиться о родителях. Ещё он хотел купить новую машину. Я на самом деле хотела
купить его Фольксваген, и он сказал: ‘Ты же не хочешь покупать эту машину’, а я сказала:
‘Да нет же, я хочу, больше всего на свете! Я училась ездить на этой машине, она будет
моей’. Он ответил: ‘Ладно, забирай за 50 баксов’”.
В личной жизни Клифф также собирался совершить серьезный шаг: купить дом
для себя с Корин. Она вспоминает: “Совместный переезд было совершенно естественной
вещью, мы оба знали, что это станет следующим этапом наших отношений. Отношения
развивались и становились глубже, всё было понятно без слов”.
Корин: “Когда Металлика находились в турне с Оззи, он постоянно был на
телефоне. Он говорил: ‘Мы можем уже сейчас приобрести дом. Не хочешь начать
присматривать что-то подходящее?’ И я сказала, что не знаю, какой именно дом он хочет.
А он ответил: ‘Это неважно, всё, что ты захочешь. Только убедись, что там достаточно
места и я смогу там играть громкую музыку. Ничего показного, не хочу, чтобы дом был
ляпистым’. Именно так он попросил меня переехать вместе с ним. Тогда я начала
смотреть дома в окрестностях”.
Безжалостность внезапной смерти Клиффа усиливается, когда понимаешь, что он
думал по отношению контроля над своей судьбой в течение лета 1986 года. В интервью,