В начале 1983 года Джеймс Хэтфилд, Дейв Мастейн и Ларс Ульрих переехали из
Лос-Анджелеса на Бульваре Карлсона, 3132 в Эль Серрито, в Восточной Бухте на
территории Сан-Франциско. Это был дом их друга, Марка Уитейкера, работавшего
звукорежиссёром в местной группе «Exodus». Через несколько недель это место
иронично окрестили «Особнячком Металлика» в качестве озорного намёка на его ветхое
состояние и мягко говоря небогатый район. Через несколько месяцев репутация о Metal-
lica, как о новой яркой метал-группе, распространилась на целый квартал, подогреваемая
бесконечными вечеринками в этом доме.
Металлика приняли в новом городе с готовностью, хотя немало местных фанатов
металла презрительно насмехались над их незамедлительной самоидентификацией как
группы из Фриско. Много лет спустя Ларс размышляет: “Мы действительно образовались
в Лос-Анджелесе, но я всегда считал нас группой из района Залива. Нам пришлось уехать
из Лос-Анджелеса. Тот город был слишком безумным. Все эти глэм-группы и прочее
голливудское дерьмо. Тьфу. Мерзость. Мы приехали и отыграли несколько концертов в
новом городе, в клубах “Stone”, “Mabuhay Gardems”, “The Old Waldorf”, во всех этих местах.
Там явно гораздо более открытая обстановка. Люди гораздо более открытые к музыке и
56
TO LIVE IS TO DIE
индивидуальности, больше терпимости, в этом вся сущность района Залива и Сан-
Франциско”.
Клифф, как правило, посещал «Особнячок Металлика» для репетиций и пивных
вечеринок, но въезжать туда он не собирался: у него была своя квартира в Кастро Уэлли.
Вспоминает Гарольд Оймоэн, который в то время подружился с ним: “Мама Клиффа
распределяла квартиры в Стэнтоне, прямо на Бульваре в Кастро Уэлли. Она была
управляющей зданием, в основном именно там Клифф и жил большую часть времени,
когда был с Металлика, у него никогда не было своего собственного жилища. Он говорил
об этом, но какой в этом смысл, если они так много месяцев в году проводили в дороге?”.
Хотя личность Клиффа с самого начала совпадала с личностями музыкантов
Металлика, он радикально отличался от Джеймса (робкий, когда трезв и шумный, когда
пьян) и Ларса с Дейвом (всегда шумные, независимо от состояния). “Я познакомился с
Клиффом в декабре 1982 года” – вспоминает Рон Куинтана, основатель журнала «Metal
Mania». “Он был действительно классным, очень клёвым парнем. Он был довольно тихим
человеком, потому что Дейв и Джеймс были чертовски шумными, как и Ларс, который
постоянно переходил границы. Дейв был постоянно обожратый: он всегда был
обожратым к девяти часам! Джеймсу и Ларсу требовалось некоторое время, чтобы
разогреться, и к концу ночи Клифф был единственным, с кем можно было нормально
пообщаться, потому что только он был наименее безумно обожратым, чем остальные”.
У Клиффа и Ларса, несмотря на огромные различия в личностях – Клифф был
спокойным человеком, а Ларс гиперактивным отродием – было схожее чувство юмора в
отношении Америки и её культурных особенностей. Позже Ларс вспоминает: “В 1988 году
мы находились в турне «Монстры рока» вместе с «Van Halen», семнадцатым по счету или
что-то в этом роде, и я тусовался с нашим менеджером Клиффом Бёрнштейном в Нью-
Йорке. Он говорит: ‘Давай съездим к твоему менеджеру по бронированию’, тогда ею была
Марша Власик из международной организации по вопросам миграции. Она достаёт
гастрольное расписание выступлений, которые уже запланированы для нас, площадки
для хэдлайнеров. Я смотрю на следующие две недели, и вижу в списке Индианаполис. И
вот, Индианаполис у нас с Клиффом всегда был предметом шутки, о том, как в
Индианаполисе они долго соображают. Это был индикатор нашего состояния!”.
Глухой городок определённо служил поводом для шуток между двумя парнями.
Ларс выражал безмерную радость, которую, без сомнения, разделил бы и Клифф, когда
Индианаполис снова оказался на пути фургона Металлика. “Подумать только, черт
возьми, мы отправляемся в Индианаполис, там девять тысяч человек. Помню, как думал,
ух ты, может быть, все эти люди из Центральной Америки услышат нас”.
У Ларса и Джеймса, обсуждали они это или нет, было схожее происхождение. Ларс
как-то объяснил: “Я получил настолько свободное воспитание, насколько можно
представить. Американцы бы назвали меня избалованным. Но между тем я был весьма
независимым человеком. Меня ничто не сдерживало. В то же время, всего, что я хотел,