— Садись, — сказал Раду, указывая ей на одеяла.
Девушка послушно опустилась на пол, поджав под себя ноги. Кузнец сел напротив, взял одну из чаш и при помощи свечи поджёг травы, нашептывая незнакомые слова. Когда над чашей начала подниматься струйка белого дыма, он взял вторую и стал окуривать ее, погружая в густеющее облачко и продолжая что-то шептать. Его голос стал гортанным, а слова сплетались в мелодичную монотонную последовательность. Девушка молча наблюдала за его действиями, боясь открыть рот.
Когда травы истлели до конца, он открыл глаза и протянул чашу с чем-то, похожим на кусочки вяленого мяса, перемазанные медом. Лилит приняла ее и подняла на него вопросительный взгляд.
— Ешь, дитя. И пусть звёзды шепчутся с тобой, — сказал он, поджигая очередные травы.
Мужчина расставил несколько дымящихся ёмкостей по комнате и взял барабан. Затем опустился на прежнее место, установил инструмент перед собой и запел, сопровождая свой голос ритмичными глухими звуками барабана. Раду опустил голову, и его волосы рассыпались по плечам. Только теперь девушка заметила, что он вплел в них соколиные перья.
Глубоко вздохнув, она взяла один из кусочков в чаше. Это оказались сушеные грибы, они были земляными на вкус, с горьковатым привкусом, который немного перебивал мед. Девушка старательно жевала, стараясь не кривиться.
— Закрой глаза, — нараспев проговорил кузнец, когда последний кусочек очутился у нее во рту. — Смотри душой.
Лилит отставила пустую чашу, опустила руки на колени и закрыла глаза.
Сначала ничего не происходило, она вслушивалась в ритмичные звуки и гортанный голос Раду, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Ее окутало спокойствие и тепло.
А затем вибрации и незнакомые напевы начали, словно виться вокруг ее тела, она уже не слышала их, но чувствовала. Каждая клеточка ее тела поглощала напевы кузнеца, растворялась в них и соединялась воедино. Каждый удар по барабану растекался волнами от мужчины и охватывал всю комнату, ударяясь о стены и возвращаясь обратно в инструмент.
Лилит увидела, как темнота за закрытыми веками взорвалась миллиардом ярких вспышек. Все цвета радуги заплясали у нее перед глазами, словно повинуясь ритму барабана. Они пульсировали, то собираясь вместе, то вновь рассыпаясь разноцветными искрами.
Девушка решилась открыть глаза, и вдох застрял у нее где-то в горле.
Она больше не была на полу в доме Раду. Перед ней раскинулась пышущая красками долина, невиданные растения с красными, фиолетовыми, оранжевыми и синими цветами ростом с человека покрывали окружающее пространство; огромные деревья, что уходили сплетенными кронами к облакам, колебались из стороны в сторону, будто танцевали. Девушка опустила взгляд на свои руки, на её коже расцветали и осыпались лепестками разноцветные бутоны. Мир вокруг менялся с каждой секундой, разбиваясь на осколки и формируясь вновь.
Она закрыла глаза, а когда открыла вновь, то уже не была собой.
Лилит летит высоко в небе, воздух тёплыми порывами окутывает ее, она ощущает взмахи крыльев и шелест собственных перьев, видит мир внизу, будто на ладони.
Даже с такой высоты, она четко различает муравейник у основания огромного дерева, пляшущего впереди. Его кроны искрились зеленью такой яркости, что смотреть на него становилось больно. Муравейник начинает проваливаться в землю, рассыпаться и исчезать, а муравьи бегут во все стороны, но земля поглощает и их тоже.
Мгновение, и вот Лилит уже внизу, не ощущает собственного тела, она стала сгустком невесомой энергии, посторонним наблюдателем. В воздухе повисли куриные лапы, а прямо перед ней вырвалась из земли огромная белая лилия. Ее лепестки, секунду назад сияющие серебром, начали скукоживаться и чернеть. Цветок завял и осыпался пеплом, а из серой горстки выпорхнула голубка.
Птица бьёт по воздуху крыльями, отчаянно кричит и мечется, но что-то не даёт ей улететь. Она рассекает себе грудь в кровь, ломает крылья, но вырваться не может. Видение рассыпается на тысячи песчинок, и вот перед Лилит вновь вспыхивает пламя.
Девушка не может сдвинуться с места, она мечется, словно голубка мгновение назад, но оковы страха так крепко сжали ее тело, что ей не хватает сил их сбросить. Лилит вновь ощущает свое тело, она стала собой, но от этого не легче.