ГЛАВА XXIX. О СТЕЧЕНИИ ПОСЕТИТЕЛЕЙ К ПОКОЙНОМУ ЕЁ ТЕЛУ
Когда же стало ведомо о её смерти и молва о признаках святости (gloriae) её тела разлетелась повсюду, аж до середины ночи происходило величайшее стечение народу, желавшего увидеть её, во все дни, пока она оставалась непогребённой; так что из разных городов и деревень – Роттердама, Делфта, Лейдена и Брилле, а также из других окружающих местечек и селений, столь многие поспешали, чтобы узреть священные останки, что их точное число, превосходившее многие тысячи, ни оценить было невозможно, ни выяснить было нелегко. Ибо дети трёх-четырёх лет, «словно бы препоясавшиеся для путешествия» (т.е. готовые послужить проводниками, наподобие ангела Рафаила, ср. Вульг. Тов. 5:5), так рьяно бежали, что побуждали даже в людях пожилого возраста желание повидать столь славные мощи. Вот уж могла бы сказать тогда дева, коли была бы жива: «Пустите детей приходить ко мне, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк. 10:14). И вот, дети, входя в дом, где находились святые останки, из-за малого роста не могли подтянуться, чтобы заглянуть туда, где лежало тело, отчего многие из них кричали и горестно говорили: «Неужто я не увижу сию деву, ради чего я пришёл из такой дали?!» Тогда стоявшие там поднимали их, чтобы они увидели лицо девы, а дав наглядеться, отправляли их домой, угостив белым хлебом. А что ещё более достодивно, была там некая дама с малышом своим в возрасте одного года и трёх месяцев, который хоть и младенец, сложив ладони и обратив лицо к останкам, так благоговейно и серьёзно устремил глаза свои на оные, что сторожившие и посетители святых останков, видя благоговение младенца и изумляясь ему, были взволнованы до слёз.
ГЛАВА XXX. О ПЯТНАХ, КОТОРЫЕ ВОЗНИКЛИ НА НЕЙ ОТ ПРИКОСНОВЕНИЯ НЕЧИСТЫХ ЛЮДЕЙ
Благодаря всемужественному терпению в страданиях своих и частому общению с ангелами, а также посещениям небес сия дева достигла такой чистоты, что, когда она была ещё жива, от прикосновения рук нечистых и недостойных людей у неё подчас возникали видимые пятна, чёрные следы от которых оставались у неё на руках два или три дня, причём прежде их видно не было. Также и после её кончины случалось кое-что подобное. Ибо когда лицо её после смерти сияло, как было сказано, столь дивным блеском, вместе с прочими подошла, ради того, чтобы посмотреть на неё, некая дама и провела кругом лица её своим платком, что держала в руках – из благочестия, как ей думалось, – а лицо девы от этого прикосновения постепенно заметно потемнело. Поэтому, когда её тело поместили в церкви и некто попросил открыть гроб и показать оное, чтобы присутствующие могли узреть его, остальные, кто знал о сего рода потемнении, напрочь отказались делать сие, опасаясь, что от взоров недостойных оно ещё сильнее потемнеет на соблазн другим.
ГЛАВА XXXI. О БЛАГОЧИННОМ ЕЁ ПОГРЕБЕНИИ
Наконец, когда наступила пятница в октаве Пасхе, которая была четвёртым днём после блаженного преставления её из юдоли плача и узилища земного пребывания, после того, как преблагоговейнейшим образом была отслужена месса, тело было предано погребению в двенадцать часов, когда солнце сияло в зените, а день устремился к концу: по примеру Христа, Который в пятницу пострадал, в девятом часу умер, перед закатом солнца был погребён. При похоронных обрядах присутствовал благочестивый отец Йудок, приор регулярных [клириков?] из Брилле, который весьма часто при жизни Лидвины по-дружески беседовал с нею и внимательно вник во множество тайн её святости. Он увещевал народ, дабы позволили похоронить служительницу Божию христианским образом, и, к счастью, убедил. Народ в благоговении согласился с сими словами, и вскоре, крепко заколотив её гроб, предали священные останки девы погребению по примеру Христа, погребённого в сердце земли, чтобы восставил Он её в последний день и прославил со всеми святыми в вечном блаженстве. Итак, погребли прелюбезную Христову невесту Лидию, сиявшую девством, обиловавшую смирением, блиставшую терпением, пламеневшую любовью, милосердную, благостную, первейшую в благочестии, превознесенную в созерцании, всеми добродетелями и дарами и Святого Духа в избытке украшенная. Ни в шелка она не была облачена, ни в гробнице мраморной заключена, но в могиле каменной, сооружённой, как подобает, трудами каменщика; не в стольном граде, но в родимом местечке, именуемом Схидамом; не в усыпальнице клириков и не в священническом склепе, но на обычном приходском кладбище при церкви святого Иоанна Крестителя, с южной стороны храма, где все жители могли повидать и посетить могилу девы. Однако не глубоко в земле [положили её гроб] и не покрыли землёй поверх, но и не слишком высоко над землёй воздвигли его, но на деревянных балках, проложенных в каменной яме. И сие очень даже сообразно: ибо, как она при жизни тридцать лет не касалась земли, так и её, почившую, не коснулась земля, и курган земляной не сокрыл ковчег её тела. Поверх него помещён был огромный камень красного цвета с изящно высеченными на лицевой стороне разными красными крестами – он возвышался над могильным холмом почти на два локтя.