Хотя окончательные формы учения Востока и Запада все же расходятся, и расстояние, разделяющее св. Григория и Фому Аквинского, кажется непреодолимым, обе эти части христианского мира восходят тем не менее к общей традиции и, в конечном счете, к общему Писанию. Пусть общее и согласованное возвращение к истокам определит наше отношение к позднейшим Учителям: возможно, их противоположность покажется нам менее резкой[iv].
Остается поблагодарить всех тех, кто так или иначе интересовался нашей работой и своими критическими замечаниями, советами, изучением первоисточников способствовал ее завершению. Особенно хочется упомянуть здесь профессора Белградского университета Георгия Острогорского, профессора Сорбонны Поля Лемерля, о. Даррузеса из ордена августинцев-ассомпционистов, а также моих друзей профессора Института православного богословия Бориса Бобринского и преподавателя Университета Оливье Клемана, которым я выражаю живейшую благодарность. Моему труду чрезвычайно способствовали условия работы, предоставленные мне в течение одного семестра в Dumbarton Oaks Research Library and Collection Гарвардского университета в Вашингтоне, благодаря неоценимым сокровищам его Византийской библиотеки, гостеприимству и помощи собравшихся там ученых. Рукописные документы стали мне доступны благодаря содействию Института исследования и истории текстов и Национального научного центра, отправившего меня в научную командировку в Италию.
Наконец, мне хочется выразить признательность профессору Сорбонны Родольфу Гийану, согласившемуся руководить моей работой и не жалевшему для меня ни советов, ни помощи, академику Андре Грабару, благодаря постоянной поддержке которого, занятиям в Школе высшего образования и его интересу к моей работе стало возможным ее завершение, и, наконец, А.-И. Марру, оказывающему мне честь включить ее в серию Patristica Sorbonensia.
------
I. Мауристы — бенедиктинские монахи из Конгрегации св. Мавра, занимавшиеся изданием греческих святых отцов. Все их издания перепечатаны в Патрологии Миня и, в значительной части, сохраняют научное значение до сих пор. По их изданиям читали древних отцов отцы Церкви в последние столетия.
II. В русском переводе оба этих приложения сняты. Причины объяснены во вступительной заметке "От издателей".
III. О том, какой эта связь с "исканиями современной мысли" представлялась автору, см. ниже, ч. II, особ. гл. V (об "экзистенциализме", или "богословии бытия", и о "персонализме").
IV. Ср. Послесловие, раздел "Св. Григорий Палама и экуменизм".
Учителя Св. Григория
До сих пор очень мало изученная эпоха, предшествовавшая богословским спорам XIV в., была для Византии эпохой внешнего кризиса, внутренних раздоров и интеллектуального возрождения. Мы не можем здесь долго на этом останавливаться и потому упомянем лишь несколько лиц, несомненно оказавших непосредственное влияние на св. Григория Паламу и сыгравших первостепенную роль в религиозной и политической жизни своего времени.
Григорий Кипрский. Первое из этих лиц — патриарх Григорий Кипрский (1283-1289), чье влияние прослеживается скорее в области богословских формулировок, чем в духовном плане. Его богословская мысль еще не была предметом обстоятельного анализа, однако многие авторы заметили близость его формулировок и формулировок св. Григория Паламы. Благосклонно в принципе относившийся к попыткам религиозного объединения с Западом, но разочарованный тем, как это объединение было осуществлено в Лионе — одной императорской властью и без настоящего богословского диалога, он был поставлен патриархом через несколько месяцев после смерти Михаила VIII и председательствовал на Влахернском соборе, осудившем в 1285 г. византийских "латиномудрствующих". Однако св. Григорий был единственным богословом, искавшим и после триумфа православной реакции реальный выход из спора глухих, в который в XIII в. превратился спор между греками и латинянами об исхождении Святого Духа. Вместо простого повторения формулировок св. Фотия о вечном исхождении Духа от одного Отца и Его временном ниспослании через Сына, св. Григорий понял необходимость выразить постоянное отношение, в котором стоят друг к другу Сын и Дух в качестве Божественных ипостасей, и заговорил о вечном явлении (ekfansis aidios) Духа Сыном [I].