– Слушаем тебя, Учитель, – вывел его из задумчивости густой голос Гефа.
– Мне бы вас послушать – сегодня впервые я прошелся по Священному городу. И ничем не занимался, только убедил дикарей у храмовых врат, которые хотели благочестиво побить каменьями несчастную женщину, отречься от своего намерения.
– Не мир, но меч нужен этому миру, – поднялся каменщик, он решился побыстрей подвести к делу замешкавшегося Учителя. – Каменные стопы Империи попирают нас. Жрецы, проповедуя покорность нечестивой власти, готовы делить с ней наше рубище. Помоги нам в нашей борьбе!
– Садись, Ртеп. И давайте будем беседовать сидя. Мех с вином – полон, а ночь – длинна. Верить же прежде всего надлежит в себя. Кто с вами? Народ? Какой – хлебопашцы, пастухи, ремесленники? А как с купцами и землевладельцами? Тоже проповедуете? И успешно? Значит, не очень… А вы бы еще с имперским наместником поговорили, – не сдержался Ис.
Все-таки внимание пьянило его. Как ни старался он себя обуздать, что-то заставляло говорить несвойственным ему языком и брать на себя такое, на что его никто не уполномочивал. Ему нравились эти люди, неосмотрительные и смелые. Ведь при неудаче – вялиться им на столбах вдоль дорог, покачиваясь на горячем ветру.
– Храм ждет повода, чтобы бросить нас на корм имперским шакалам. Империя же нас не очень боится, ей Даже нравится, что мы покусываем жрецов, – им она тоже не слишком доверяет, так что наместника устраивает наша грызня. Пока он думает, что нас интересует только очищение храма. И пока мы слабы, – казалось, без эмоций, неторопливо высказался кузнец Геф.
– Это понятно. Но я так и не уяснил, что же думает народ. Вы бродите по земле, проповедуете, должны же вы знать мысли, настроения, наконец – решимость!
– Так ведь по-разному мыслят, – закряхтел лысый плоскобородый рыбак по имени Сав. – Только я мыслю, покуда лодку с берега спихнешь – живот надорвать можно. А уж потом – не остановить! И здесь так. Семена брошены. И всходы есть. Да сорняков много – прополка нужна.
– Довольно иносказаний, – взмолился Ис, – дельного-то что ты предлагаешь?
– Идти и проповедовать слово твое, – невозмутимо ответствовал Сав.
– Тьфу, – обернулся и плюнул в темноту Ртеп, – с ним всегда так. И еще болтает: «потом не остановить»! Да через год проповедей мы на всех столбах висеть будем! Не слова, а мечи должны звучать!
– А пока – языки, – тряхнул кудрями Нави. Сав косил глазом и молча сопел. Наконец колыхнулся и неторопливо поднял руку, утихомиривая собравшихся:
– Нави, сынок, ты дело сказал – только языками нам и звенеть, чтобы мечами махать, их иметь надо. А где они? А?
Сав подождал, вновь колыхнул брюхом и затих. Никто не ответил. Тягостное молчание нарушил Геф:
– Я бы мог отковать с десяток мечей, больше – не получится. Заметят и донесут. В городе имперский гарнизон, и с десятком мечей здесь делать нечего. И одними проповедями дело не столкнешь, – он повел занемевшими плечами, словно именно сейчас намеревался столкнуть это дело, – нужно место, где можно ковать оружие и готовить людей. Меч – не палка!
– Крепость? – наклонившись, чтобы не задеть взглядом Учителя, посмотрел на него Ртеп.
– Крепость, – придавил тяжелой ладонью последнее слово Геф.
И снова – все потянулось к Ису.
– Чего вы от меня ждете – Геф дело сказал. Я добавлю, но прежде – нет для меня ни жителя Черной земли, ни варвара, ни Благословенного народа. И нет для меня раба – человек рождается свободным. Если согласны, буду говорить дальше.
Шарахнулись факелы, словно от ветра, но огромные лапы ветвей все так же закрывали звезды. Значит, не было в них шевеления. И это сочли чудом. А чуда не было – сами не сознавая того, люди сдвинулись к говорившему, создав порыв, чуть не загасивший огонь. И глаза сестры хозяина, когда смолистые ветви вновь вспыхнули ярче, чем прежде, роняя искры в забытые чаши, блеснули черным фанатичным пламенем.
– Пусть это будет одним из наших устоев, – узрев знаки одобрения, подвел черту Учитель. – Дальше, на рожон переть нечего, пищи шакалам без нас хватает. И Сав прав – говорить людям, что они люди – надо. Но и сражаться надо уметь. О мечах, Геф, с тобою чуть позже поговорим, – положил руку на плечо гордого кузнеца Не. – Насчет крепости… Пока я бродил по горам и пустыне, кое-что приметил. Но – нужна осторожность, чтобы псов по следу не привести.
Все сдвинулись плотнее, словно боясь, что слова уйдут за их спины.
– Слушайте! В одном дне пути от города, за поясом пустыни, в песок обрывается каменная стена, рассеченная многими ущельями. По голому камню наверх не подняться. Но есть небольшое плато между каменными щелями – туда с двух сторон ведут две тропы. Тропы узкие – двоим не разойтись.
– Поняли, Учитель, а вода там есть?
– Нет, Геф, родников там нет. И грунт наверху – растрескавшаяся каменная плита. Я не закончил, – чуть повысив голос, остановил зашептавшихся Ис. – Я был там сорок дней и, как видите, жив. Там много мелких камней. Я складывал их в кучи, и под ними собиралась вода. Я сделал отвод через каменную трещину в одну из пещер. И там она собиралась в каменной чаше под песком. Короче – жить там нелегко, но переждать малой группе несколько дней можно.
– А что проку? – разочарованно подал голос Ртеп.
– То, что, прождав несколько дней и убедившись, что на хвосте никого нет, нужно спуститься с плато и идти Вдоль каменной стены на юго-восток два дня. Затем подняться по одному из ущелий, я помечу его на рисунке, которое издали кажется тупиковым, но там есть поворот, потом – узкая каменная щель, перевал и спуск в пространнейшую зеленую долину, окруженную горами. Посередине долины – озеро, а рядом – кольцевой вал с прорезанным в нем тоннелем-воротами. И сам кольцевой вал – это отвесные стены из плавленого камня.
– Я знаю, о чем ты говоришь, Учитель, – медленно заговорил Ртеп, – и многие из нас знают. Это – Потерянная долина, куда бежали в старину те, кого жрецы называли отступниками.
– Отступниками считают и вас.
– Да, Учитель, с их потомками мы держали связь. Я сам был в долине пять лет назад. И ват был невысок. И не было в нем прохода Да и не нужен был этот проход – все было низко, полого.
– С тех пор многое изменилось, Ртеп!
– Знаю – четыре года назад пришел из долины наш человек. Он рассказал об огненном столбе, сошедшем с неба в долину! Не улыбайся, Геф! Нужно было видеть этого человека! – с этими словами Ртеп встал и обвел взглядом сидящих. – Теперь никто не решается войти в эту долину. И оттуда нет никого.
– Я был там позже. Ртеп!
– Уж не сошел ли ты в огненном столбе? – осевшим от ужаса и восторга голосом, вдруг догадавшись, произнес Ртеп. И тяжело опустился, невольно отодвинувшись от Учителя
Мистическим ужасом пахнуло на остальных.
«Только бы не религиозная истерика, – тревожно мелькнуло у Иса. – Объяснить? Не поймут. Лгать – а как же потом?»
Он нахмурился и забарабанил пальцами по столу. Люди ждали.
– Что сказать… Сейчас объяснять – не буду. Одно утверждаю – никакого чуда не было. Словом ручаюсь. Слову моему верите?
– Ве-е-ерим, – прошелестело в благоговейной тишине.
– Говорю вам – в долину можно идти. И страх будет нам щитом от любопытных.
– Я – первый пойду! – гаркнул бесстрашно Геф.
– Все пойдем! – воодушевленные примером Гефа, шумели остальные.
– Пока – мастера: каменщики, кузнецы. Лучше – малоизвестные, чтоб их уход был незаметным. А Ртеп и Геф должны сразу же вернуться в город, как только приведут людей и наладят дело, они здесь слишком приметны.