Item сказал Он: «Со сколь великой любовью и сильною верой искали Меня три царя! И они Меня обрели с немалой радостью, принесли Мне достойные дары, как внутренние, так и внешние»[803]. Я вопросила: «Господи Мой Иисусе, вцепился ли Ты кому-нибудь из них в волосы?» Он отвечал: «Да», я же продолжила: «Спасение мое, Иисусе, но куда подевались великие блага, какие Тебе были даны, раз Ты так обеднел?» Он в ответ: «Дольнее благо не имеет отношения к горнему благу — не для того Я сошел с небесе, чтобы пользоваться богатствами здесь на земле. Матерь Моя раздала всё беднякам».
Item я вопрошала, сумела ли наша Владычица лобызаниями и нежностями утолить все свои желания, обращенные на Него. Тогда поведал сладкий мой Иисус: «При всей своей любви она неизменно испытывала немалый ужас и страх по причине великой силы, какую стяжала от Меня и признавала во Мне». Он привел сие как пример, что, сколь бы сильного устремления к Его телу ни испытывала я или какое другое любящее сердце, нам надлежит при этом испытывать ужас и страх.
Item сказал Он: «Меня не познал ни один человек в чистой истине: ни Моего Божества, ни подлинного Моего человечества, за исключением Моей Матери и Иоанна Крестителя». Мне стало интересно узнать о господине моем святом Иоанне[804]. Мое возлюбленное Чадо Иисус изрек: «Моя Матерь и Иоанн были к оному приготовлены от материнского чрева, а возлюбленный Мой Иоанн испил сие и всосал вместе с благодатью из Моего сердца. Ему, впрочем, было даровано уразумение в святой день Пятидесятницы, когда он воспринял от Духа Святаго[805]. Да и господин Симеон был просвещен Моей божественной благодатью, когда принял Меня на руки свои и уразумел, что Я — тот самый свет, который просветит целый мир, а равно и то, каким образом ему предстоит завершить свои дни, что он и сказал Моей Матери»[806].
Но ничего в том же роде, ни чего-то другого, что вело бы к Его священным страстям, я записать не могу, хотя и могу выспрашивать у Него с таким горячим желанием и получать ответ от Него с такой великой любовью, что все Его священные страсти запечатлеваются у меня в глубине со сладостью и горестной болью, и я нередко плачу над Младенцем, когда Он мне повествует о них не менее достоверно, как о том толкуется в Священном Писании. Его страсти предстают предо мной столь явственно, как ничто остальное. Будь на то воля Божья, я бы написала о них с большей охотой, чем о чем-нибудь остальном, ибо Он мне о них немало рассказывал.
У меня нередко бывало великое желание узнать Божью волю относительно нестроения в христианстве. На сие мне было отвечено не что иное, как то, что его обусловили пороки и грехи человеков[807]. Еще мне было открыто, что если кто-нибудь из божественной любви, исполненной умиления и страха, воздержится от того, чтобы принять Его священное тело, то сие будет во благо; и если кто-либо примет его в неподдельной приязни и совершенном доверии, то и тому Он Себя сообщит в совершенной любви. Ибо лишь Он — подлинный и не знающий заблуждений испытатель Истины[808]. Также мне была охота узнать что-нибудь о том господине, который является причиной этого самого нестроения и который дан мне Богом прежде прочих людей[809]. И мне отвечал Иисус Христос, милое Чадо мое: «Никогда ни здесь, ни там не покину его, ибо сей имеет любовь ко Мне, каковая никому не известна, кроме Меня одного». Он также зачастую мне говорит, если я прошу Его за какого-нибудь человека или о каком-нибудь деле: «Кто тебе мил, тот мил и Мне. О чем ты помышляешь, о том помышляю и Я».
Item меня одолело желание разузнать что-нибудь о друге нашего Господа, дарованном мне Богом; сей обретался в телесном недуге. Тогда Иисус Христос, горячо мной любимый Младенец, изрек: «Сей угоден Мне[810]. Я его исцелил душою и плотью и многое замыслил о нем, что он исполнит во славу Мою, ибо Я избрал его для Себя, чтобы исполнить на нем Мою волю». Я также часто спрашивала о друзьях нашего Господа, которые известны мне. И Младенец ответил: «Сии угодны Мне по причине любви, какую питают ко Мне». Еще я вопрошаю о тех, кого особенным образом ношу в своей памяти и упоминаю в прошениях, и мне подается ответ, благостно и милосердно, иногда строго и резко, так что я ужасаюсь. Впрочем, все Его словеса таковы, что я умею в них разобрать милосердие. Зачастую меня одолевает желание разузнать что-нибудь о нашем конвенте. Тогда Он отвечает: «Если бы они Мне отдались, то и Я бы им охотно отдался».
804
806
807
808
809
810