В канун же праздника святого Алексия[892] послал мне Бог в Своей благостыне Своего достойного друга, которым и от которого мне много даровано. В то время я была охвачена связанным молчанием. Оно часто оставляло меня по ночам, а потом сызнова возвращалось. Если меня посещал страх из-за этого, то охватывала и сокровенная радость, и исполненное любовью мужество принять священное тело, когда у меня всё пройдет. А этот самый друг Божий и мой читал днем мессу в алтаре и захотел мне преподать нашего Господа. Но я отказалась, ибо всю ночь пролежала без прославления Божия, как это случается, когда Он удерживает меня в оковах Своего милосердия. Но всё же изнутри я приготовилась благодатью нашего Господа, пока он служил мессу. Такое со мной нередко бывает, коль скоро я хочу принять тело нашего Господа и не осмеливаюсь пожелать того, от чего прежде отказывалась. И вот у меня было великое сокровенное томление по Богу живому, чтобы Бог мне помогал Себя принимать, пока друг находится вблизи от меня, а по-человечески я испытывала опасение, что сего в эти дни не случится. Господь же мой столь благостен и милосерд, что никого не может оставить. Он утишил мое томление, даровав мне больше, нежели я ожидала, и помог мне благодатно принять Свое священное тело из рук моего друга XI раз. Я ощущала во все дни сугубую легкость в сердце и в теле, великую благодать в восхвалении Бога, а равно сладкую радость во всех делах, которые творила тем образом, как мне дается каждый Адвент, о чем я много писала, особенно во время всякой мессы, отслуженной другом.
Item в пятницу, последовавшую за днем святого Иакова[893], я отправилась в хор и принялась за мой Paternoster. Тут ко мне пришла величайшая благодать, так что я даже не знала, чем всё это закончится, ибо вкусила всего предостаточно. Благодать была настолько обильной, что я не могла завершить Paternoster. Мое сердце было охвачено сладостной благодатью и легкостью. И я больше не сумела прочитать ни единой молитвы, хотя носила в себе силой любви имя Иисуса Христа, чувствуя от него дивный, сладостный вкус, каковой подымался во мне. Тогда же в сладостной благодати мне было сообщено дивное желание и особенно вот что: принять из Бога и в Боге чистую истину. Тотчас я ощутила и испытала присутствие Божие и ту самую истину, коей является Сам Господь. Если бы это со мною продолжалось всегда, то я бы посчитала сие Царством Небесным на земле. А еще в неподдельной любви мне дается ощутить многие великие и неведомые желания. И тогда мне посылается ответ: «Я дал Себя тебе и вовеки не отыму Себя у тебя. Только Я — тот истинный Бог, Который должен овладеть твоим сердцем. Всё твое веселье — во Мне, и всё Мое веселье — в твоей душе и твоем сердце. Ты — возлюбленная Моя, а Я — возлюбленный твой. Такова у Меня чистая любовь, от нее же уделено тебе, так что ты сама не разумеешь себя. Страдай Меня[894] из любви ко Мне, ибо Я не сумею обойтись без сего в тебе. Только Я — чистая истина, которая проживает в тебе и действует из тебя. Я охватил тебя Моим милосердием. Возрадуйся, что в тебе живет истинный Бог и что тебя во времени и вечности ни за что не покинет Моя благостыня. Я — твое сладкое веселие на земле, а ты — радость Моя в Царстве Небесном. Я избрал тебя для Себя, чтобы с тобою еще многое сотворить, здесь и там ради Моей вечной славы, к чему Меня принуждает Моя великая любовь. Один Я — твой Бог и Господь, и единственный Возлюбленный, творящий с тобою великое». Сии словеса и еще многие, подобные этим, — они мне даются внутри вместе со сладкою силой и сладостным вкусом, которые во мне подымаются. В них я воспринимаю предивную радость. Внешне у меня связуются все мои члены, затворяются уста и закрываются очи. Сие продолжается от заутрени до первого часа, а потом с радостью покидает меня, и я могу помолиться, хотя и становлюсь совершенно больной, так что едва сие переношу.
Когда настало время, начало светать, явился друг нашего Господа и пожелал преподать мне во время мессы нашего Господа, то мне было дано благостью Божьей: «Я — твой Господь и твой Бог и ныне хощу войти тебе в сердце и в душу всей Моей силой во истине Моего священного таинства. Твоя душа вожделеет Меня, а Я вожделею ее». В этих словах мне сообщается внутренняя готовность желать всего того и думать о том, что приходит ко мне, когда я принимаю нашего Господа, — и всё это с самой обильною благодатью. Сюда-то и направляет меня великая благостыня нашего Господа, коль скоро я внешним образом не владею собой. Когда же я возвращаюсь в себя к первому часу, мне дается столь великое желание войти в дела любви нашего Господа Иисуса Христа, а в желании одновременно и скорбь, что я целый день не читаю моих Paternoster. И тогда в течение дня я предаю себя в святые дела любви нашего Господа во всём том, что я делаю. А в субботу по окончании мессы простился со мною друг нашего Господа. Я почувствовала скорбь и немалую тоску по священному таинству, а также по многим другим дарам благодати, каковые мне уделял в его присутствии Бог.
892