Взятые в действительном залоге формы глаголов «предоставь» (lo), «будь» (bis), «должен» (mustu) указывают на активность действия харизматика, хотя его «действие» (tun) является на самом деле «бездействием» (entun). И это-то «действие» — «бездействие» есть «опустошенность» (lidekeit)... Охваченный неизреченным Ничто (niht), которое, ввиду очевидности своих проявлений, несомненно, есть Нечто (iht) (см.: ГС 145), «дух» человека уничтожается и исчезает. Однако
уничтожение духа, его исчезновение в препростом Божестве <...> нельзя понимать в смысле такого преображения его сотворенной природы, что то, чем является он, является Богом и <...> что дух становится Богом, а собственная его сущность обращается в ничто.
Как же тогда понимать это самое «уничтожение» (vemihtkeit)? — А так, что «в <...> охваченности дух приходит как бы в забвение и к утрате себя самого» (ГС 142);[1111] «<...> смерть [духа] заключается в том, что в своем погружении [в Бога] он не различает собственной сущности. Но по возвращении из созерцания он различает себя с троицей Лиц, и каждой вещи различающим образом предоставляет быть тем, что она есть» (ГС 146).
Это второе «уничтожение» себя, в смысле субъективного ощущения в экстазе — первое заключалось в приуготовительном отказе от «самости», — восходит через «Книжицу Истины» раннего Г. Сузо (см.: ГС 261) к экхартовскому трактату «О человеке высокого рода», где речь идет о двух фазах мистического единения: (1) «удалении» (осознании себя и своей активности) и (2) «возвращении» (утрате этого осознания):
Первое, в чем блаженство сокрыто, — это то, что душа в чистоте взирает на Бога. Здесь берет она всю свою суть и свою жизнь и творит всё, что она есть, из основания Бога и не ведает о знании, о любви и ни о чем вообще. Она обретает покой только и единственно в сущности Божьей; она не сознаёт, что здесь сущность и Бог. Но если бы она знала и понимала, что она Бога видит, созерцает и любит, то это, в соответствии с естественным порядком вещей, было бы удалением, а [затем] возвращением в исходное.
Пережив мистическое единение, харизматик обменивает свои свойства и действия на свойства и действия Бога и начинает определяться «духовными совершенствами»: «<...> дух <...> становится обездушенным, в смысле утраты свойств, которыми некогда обладал» (ГС 142);[1112] «Дух же утрачивает свое своеволие, прекращается как самостоятельный деятель» (ГС 144);[1113] «Он обретает некие свойства Божества, хотя не становится Богом по естеству» (ГС 146);[1114] «<...> дух, сверх своих природных возможностей, возводится, посредством силы лучащейся светом божественной сущности, в наготу оного Ничто» (ГС 146)[1115].
В проповедях И. Экхарта мистическое единение изображено с привлечением иллюминативных образов. Не принадлежа харизматику, искорка — «synteresis» (= Христос в сердце, Праведник «как таковой») освещает ему душу, в которой пребывает, будучи ей инородной, а через душу и самое тело: «От переизбытка свет, находящийся в основании души, изливается в тело, и оно полностью просветляется» (PfE/2: 12; ср.: LDP2 101). Метафора солнечного света сплошь и рядом используется рейнскими мастерами для изображения аналогического воздействия Бога на иноприродный, сотворенный им мир. И мир этот, в случае мистического единения, включает в себя не только душу харизматика, но также весь его душевный и телесный состав (см.: Реутин 20116: 114)[1116].
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ:
«ГОМУНКУЛ»
Бог, Евхаристия, Церковь — «что было вверху, то стало внутри» (с. 459 наст. изд.). Рождение Христа в душе тождественно предвечному рождению Сына в Отце (интимный опыт соответствует его описанию в понятиях доктрины и образах мифа). Индивидуальное «духовное причащение» замещает собой Евхаристию (общение с Богом возможно помимо обряда, с помощью его эманаций). Беседа с глазу на глаз Христа и души, со-восседающих в сердце, отменяет церковную и ангельскую иерархии (антииерархический опыт требует для своего описания новой двухполюсной конфигурации: Праведник «как таковой» — праведник «сам по себе»).
1111
«In der ingenomenheit kunt der geist neiswi in sin selbes vergessenheit und verlomheit» (HS 182).
1112
«Der geist <...> wirt entgeistet nah besizlicher eigenschaft dez sinsheit» (HS 182—183).
1114
«Er gewinnet wol etliche eigenschaft der gotheit, mer er wirt doch natürlich got nit» (HS 188).
1115
«So wirt der geist mit dez goetlichen liehtrichen wesens kraft geruket über sine natürlich vermugentheit in diss nihtes blossheit» (HS 188).
1116
В поисках православной идентичности С. С. Хоружий выделяет в качестве важнейших критериев исихастского опыта богообщения: «персонализм» (сохранение индивидуальности человека), «энергийность» (совпадение воль и действий // синергия Бога и человека) и «холизм» (востребованность человека во всём его психосоматическом составе). Ранее нам приходилось писать, что эти же критерии характеризуют опыт немецких мистиков XIV в. (см.: Реутин 20116: 110—114) и что, следовательно, никакой идентичности, тем более православной, с ними не может быть связано.