Эту заповедь Орден проповедников, воистину, исполнил посредством того, что святая жена, матерь Служителя вечной Премудрости, воспринявшая и впитавшая благой образец и пример блаженного жития святых братьев и сестер оного Ордена, сия была сотворена Орденом проповедников деревом добрым, а ее плод есть ее сын, Служитель. Сей плод был тоже благим, и по этому благородному плоду было познано древо. А кем и каким оказался сей благороднейший плод (говоря по-другому, сколь святы были нрав и житие Служителя вечной Премудрости, брата из Ордена проповедников), о том по-немецки написано рукою блаженной сестры Элизабет Штагель, и мы сие называем общим именем «Книгою Зойзе»[267]. Эта самая книга была переведена одним благочестивым братом картезианцем с немецкого на латынь и имеется в списках у братьев проповедников как в Базеле, так в Нюрнберге... Итак, по благородному плоду должно, по справедливости, познаваться доброе древо. Да, я могу уподобить сию жену и яркой лампаде, изливающей ясный свет на христианский мир и особенно на Орден проповедников и освещающий их. Дабы обратить ее благочестивую жизнь к нашему исправлению, желаю я, во славу Божью, здесь коротко кое-что рассказать о блаженном ее житии.
Эта благочестивая жена, матерь Служителя, чье имя начертано в Книге жизни, провела все свои дни в искреннем и глубоком почитании Бога. Испытывая особенное, благодатное и благоговейное отношение к священному Ордену проповедников, она отдала в сей Орден своего сына именем Генрих, когда ему исполнилось тринадцать лет от роду, ибо пожелала тем самым прославить Бога. Она же так взрастила его в христианской духовности, что он сохранил добрую славу христианского жития перед Богом, ангелами и людьми, а потом сделался весьма святым человеком, как повествует книга о его жизни. Впрочем, сия жена, блаженная матерь Служителя, была великой страдалицей. Причиной тому было тягостное несходство между нею и мужем. Она была полна Богом и жить стремилась по-божески, а он упорно противился этому, ибо был исполнен мирского. Из этого несоответствия между обоими проистекало множество различных невзгод и печалей. У нее, однако, было благое и достойное похвалы обыкновение — ввергать всякое выпавшее ей на долю страдание в горестные страсти Христовы, и тем самым она превозмогала свои собственные невзгоды. В течение XXX лет у нее было доброе упражнение: когда бы она ни стояла на обедне, то никогда не обходилось без того, чтобы ей не проливать горестных слез из-за сердечного сострадания к страстям нашего Господа и Его верной Матери. Однажды даже случилось, что по причине испытываемой ею к Богу непомерной любви она разболелась и пролежала в постели целых XII недель, так изнывая и тоскуя по Богу, что врачи, разобравшись, в чем дело, извлекли из ее любовной болезни добрый пример[268]. И вот, поскольку она проводила свое житие, усердствуя во многих других добродетелях и испытывая огромное влечение к вечному Богу и к Царству Небесному, милостивый Бог захотел удовлетворить и насытить это влечение. И так случилось, что в начале поста она отправилась в кафедральный собор[269], а в том соборе, на одном из алтарей, было представлено в вырезанных из дерева образах совлечение нашего Господа со креста. Вследствие благоговейного созерцания достойных Христовых страстей ее пронзила, и притом весьма чувствительным образом, боль, какую имела, стоя у подножия креста, милостивая Богоматерь. Из-за печали и сочувствия [к ней] у сей добродетельной, блаженной жены разболелось сердце. И боль так сильно сковала ей тело, что она осела от бессилия на пол. А когда ее привели в дом, она слегла и пролежала до Тихой пятницы, до часа девятого. В то самое время, когда Сын Божий Иисус Христос ради наших грехов испустил Свой дух на кресте, преставилась под пение страстей и она и сподобилась кончины настолько блаженной, насколько блаженна была вся ее жизнь.
Тем временем брат Генрих из Ордена проповедников, ее сын по плоти, прозывавшийся Служителем вечной Премудрости, пребывал в школе в Кёльне[270]. Вскоре она явилась ему в видении, показала щедрую награду, принятую ею от Бога, и прорекла с великой радостью: «Ей, сыне мой, возлюби Бога и доверься Ему. Он тебя ни за что не оставит в превратностях. Гляди, я покинула мир сей, но не умерла, и буду жить вечно пред Богом». Она поцеловала его по-матерински в уста, по-матерински же благословила его и исчезла. Он разрыдался и стал ее призывать, говоря: «О верная и святая матерь [моя], стань мне заступницей перед милостивым Богом!»
268
269
270