Естественно очень сильным оказывается невербальное воздействие. Сама атмосфера. Всё пропитано этим эгрегором. И конечно, как всякая секта – имеет положительную видимость с ряда сторон.
По сути, действия секты направлены на то, чтобы лишить человека способности критически мыслить. Эти организации обращаются к простым и сильным психологическим потребностям, в том числе таким как – не быть одному, почувствовать себя причастным к группе единомышленников. И разумеется, там есть лидер, обычно это владелец клуба или администратор, мужчина или женщина, который задаёт тон и правила поведения, а при возникшей необходимости может их ужесточать.
Первый день я работала в длинном облегающем платье, которое подчеркивало фигуру но скрывало ноги и грудь. Моментально ко мне подошёл охранник и недовольно фыркая заметил:
- Это что такое? Ты на светском приёме?
- Нет – робко ответила я, будто извиняясь за свой вид. – Просто мне очень нравится это платье. Оно хорошо сидит…
- Вот дура – он пренебрежительно махнул рукой и погрозил мне пальцем в назидание : - Не лови рыбу на клубнику которую любишь ты, лови на того червяка который любит рыба.
Я послушно кивнула и принялась смущенно отряхиваться как будто от невидимой пыли. Осмотревшись, заметила что мои коллеги дефилируют в нарядах не оставляющих ничего для воображения. Конечно, усаживаясь за столик к клиентам мне не хотелось бы тащить свою полуголую задницу на расстоянии нескольких сантиметров от лица другого человека, точно так же как и грудь. В Италии с этим не было проблем, более дружественная обстановка, легкая, непринужденная, разумеется мы не выходили к клиентам в джинсах но элегантное вечернее платье вполне поощрялось.
Видимо турки не итальянцы….
Цель была очень простой. Выглядеть и общаться таким образом чтобы посетителям хотелось потратить как можно больше. А поскольку именно в этом клубе консумация была алкогольной, то я столкнулась с испытанием, совмещать невменяемое состояние с задачей трезво и здраво коммуницировать, шутить и делать вид как будто бы я в абсолютном порядке. На мой овечий вес – это были конские дозы. За одним столиком приходилось пить виски, за другим – шампанское, а под утро обычно вваливалась компания друзей у которых оставалось только на пиво. В промежутках между распитием обычно я танцевала танец живота согласно заявленной программе, или какой - нибудь групповой костюмированный номер. На сцене не было стриптиза, и никаких приватных кабинок.
Рвота стала моим ежедневным спутником. Чтобы облегчить себе этот труд, я заранее брала две бутылки с водой, предварительно выдавив туда лимон, и когда чувствовала что совсем скоро мне станет плохо и я начну обезображиваться, бежала в туалет, выпивала воду залпом, после чего меня рвало фонтаном, и ещё через некоторое время становилось легче. Со временем мой организм адаптировался к алкоголю, но начала болеть печень, ухудшилось состояние кожи и волос.
Наши посетители были слащавыми болтунами, с горящими как у подростков глазами, как будто они впервые увидели женщину. Я незнаю, связано ли это с особенностью исламской культуры, ощущением чего то недозволенного, запретного, и возможностью прикоснуться к этому что очень будоражит кровь, или же данную особенностью можно отнести к теории пассионарности некоторых наций. Иногда я замечала, что мой собеседник нарочито вежлив, почти изысканно, но присутствовало настойчивое чувство, будто он избегает христианского как чего то нечистого или как минимум чуждого. Вне заведения прямым приглашением к приставанию могло быть что угодно – короткая юбка, светлые волосы, смех, и просто наличие того факта – что я русская. В стенах клуба почти каждый считал своим долгом «пригласить на ужин», подразумевалось с логичным продолжением которое перетекло бы в совместно проведенную ночь. На мягкий деликатный отказ следовали уточняющие вопросы, типа: «Почему нет?» « Я совсем тебе не нравлюсь?»