Что там ты прячешь в свой авоське, белобрысая? – опять раздался голос
Я поняла что у животных близится аффективная вспышка и каждый мой мускул невольно напрягся.
То, что Вас не касается – огрызнулась я, и в следующую минуту несколько
крепких кобыл стащили меня с кровати и швырнули на пол, а другая компания весело теребила сумку пытаясь вытряхнуть из неё содержимое.
Началась драка, в ходе которой я прокусила кому то щеку, другую хулиганку огрела табуреткой, сама же рассекла локоть и ушибла голову, несколько ударов пришлись мне в печень, и мастерски исполнялись ногами, вполне отточеными движениями. Мне не сладко пришлось, но и им досталось. Разнимать нас явился вопящий надзиратель, но звуки рассыпались, было невозможно даже приблизительно понять о чём он орёт, голова кружилась, картинки смазывались, боли я не чувствовала, видимо внезапно подступивший адреналин, анальгезировал меня полностью. Надзиратель вывел меня вон, очень грубо толкая впереди себя. Я не понимала его, но из интонаций было ясно, он недоволен. Продолжая толкать меня вперёд, бесконечными и очень вонючими затхлыми коридорами он бубнил какие то проклятия и увещевания по мою душу.
По всей видимости он привёл меня в медпункт, где невообразимо пугающая дама лет шестидесяти похожая на старую гиену, без лишних вопросов усадила меня на кушетку и небрежно протерев капающую с уха кровь, засунула мне туда какой то инструмент. Предположительно - отоскоп. Затем она послушала легкие, после чего жестами спросила не тошнит ли меня, могу ли идти. Также жестикулируя я пояснила что тошноты нет, и идти я могу, но слегка кружится голова. Сказать о том что хочу есть, постеснялась.
Тот же самый мужчина, размахивая руками по дороге в другую сторону, эмоционально что то мне объяснял. Я в свою очередь ничего соображала, но понимала – мы не возвращаемся в камеру , а направляемся в другое место. На моё счастье это была одиночная комната видимо предусмотренная как наказание, для меня же это было высшим благом в сложившихся обстоятельствах. Конечно называть это комнатой было бы в корне неверно, этакая каменная сырая пробирка в которой практически невозможно присесть на корточки. Я сразу подумала об отсутствии возможности посещать туалет и запаниковала.
Сэр, туалет где? – сразу спросила я у своего провожатого.
Там наверху! – он указал на веревочную лестницу которая тянулась от -
низа к верхнему окошку этого каменного мешка
« Какой то неприкрытый садизм» подумала я, пытаясь все ещё получить удовольствие от того что меня оставят одну.
В течении ближайших нескольких часов я получила опыт засыпания стоя. Пробуждение было очень странным, как будто я не спала но была в трансе ощущая тем не менее все части своего тела.
Где то вблизи бряцали ключи, звук приближался, и ещё через пару секунд металлическое окошко открылось.
«Кого то ещё чёрт принес, хотя может быть наконец то принесли покушать. С другой стороны даже представить страшно что за помои они дают»
Лукаш!!!! – радостно воскликнула я приблизив лицо к распахнутому
окошку, я была так рада,как будто за мной пришла мама собственной персоной, или папа, они порешали все вопросы связанные с этим недоразумением, и сейчас заберут меня домой, где я буду наворачивать вкусные пельмени со сметаной.
Лукаш! Я так рада тебя видеть! Слава Богу что ты пришёл.
Слышал ты подралась? Ты в порядке?
Он беспокоится обо мне! Дорогой мой человек! Хоть кто то в этой зловонной дыре, о ком то беспокоится.
Да, я в порядке. Немного болит голова. Я очень хочу выйти отсюда. Ты не знаешь когда это станет возможным?
Я незнаю – он пожал плечами и просунул мне бутерброд завернутый в
салфетку.
– Но я знаю что тебе нужно поесть, это раз, и два – я прочёл твоё послание. И меня это очень тронуло. Ты большая молодец. Ты не должна быть ни здесь, ни там куда вообще приехала. А теперь я оставлю тебя. У меня продолжается дежурство и тут находится крайне нежелательно. Обязательно покушай. – он торопливо закрыл окошко и я снова осталась в тишине, с невообразимым наслаждением поглощая такой долгожданный бутреброд.