Ну их всех, лучше исчезнуть из пределов прямой видимости. Если понадоблюсь, позовут, а так-то лучше закопаться подальше и поглубже — от этого странного мужика таким веет… (запахом что ли?), что лучше переждать его визит вдалеке. Не знаю, чем таким потянуло в мою сторону, но ощущается это нечто, как назойливое щупальце столетнего осьминога, зажавшего рыбёшку парой присосков…
К лешему такие контакты первой степени. Да и кухонную работу никто не отменял. Наша стряпуха Тарса меня не поймёт, если я тут проторчу более двух минут, уж сколько раз она меня под монастырь подводила — не счесть. И тогда двухразовое «питание» превращается в одноразовое или вовсе прекращает быть — за моими работодателями не заржавеет…
Так и есть, Тарса уже из юбки выпрыгивает! Хватаю коромысло, вытесанное всё тем же неугомонным Марисом, быстренько цепляю два ведра с помоями и протискиваюсь мимо двух кухонных мальчишек с корзинами битой птицы — сидят, чертенята, здешних кур ощипывают.
Фух, еле протиснулась! Мальчишки взглянули исподлобья, у меня с ними маленькая война за место под солнцем, повадились было мой хлеб из-под руки таскать! Выдала одному гадёнышу затрещину, второму сразу полегчало. Главное — одному рассказать (а в моём случае-показать), как именно он неправ, и тогда обоим вдруг станет понятно, что нет хуже греха, чем красть у своих. Крысята малолетние.
День клонится к вечеру, это хорошо, наш хозяин вежливо указывает посетителям на дверь примерно через три часа после заката. Таверна таверной, но его отель содержится на уровне нашего трёхзвёздочного приюта для туристов — вай-фая тут нет, как и интернета, зато бельё белоснежное, пол моими усилиями чистый, стекла в окнах почти прозрачные, посуда сияет. Пыли тоже нет.
Ага, вот и яма, сливаем вёдра… куда отсюда девается содержимое — бог весть. Каждый день яма полнёхонька под шляпку, утром прихожу — пусто! Надо торопиться назад, иначе Тарса прицепится не на шутку. Она родненькая сестричка хозяина и выступает в роли неусыпной и бессменной охраны хозяйского добра, как и сам братец. Полагаю, что к этому добру причислены все слуги, начиная от горничных и оканчивая последней посудомойкой.
Коромысло наш Марис сработал очень удобное, крюки выковал его дружок-кузнец, есть тут такой Вайда, и теперь вся округа пользуется плодами моего труда, а денежки за изобретение имеют оба новатора. Меня они милостиво исключили из числа учредителей компании «Рога и копыта». Не думаю, что деньги большие, откуда в этой Занюханке богачи? Но сам факт весьма показателен, не страна — сплошные барыги. Наша мадам Лира отца родного продаст за пару серебрушек.
Надеваем коромысло, разворот — бамс! Это я вовремя развернулась… На земле валяются оба ведра, рядом отдыхает в беспамятстве господин кучер из свиты той малышки в смешном наряде, а за моей спиной ржёт Марис собственной персоной! Лихо я кучера приласкала железным крюком по уху.
Вот скотина, это он привёл сюда этого урода? Значит, ты, тварь, повеселиться захотел?! Не знаю, что он увидел на моём лице, но смех оборвался резко, глаза заметались, а сам немаленький мужик в ужасе попятился, как дитя малое… и тут же стремительно присел! Мать моя, четырёхзубые вилы пронеслись над моей головой и воткнулись в стойку амбарных ворот аккурат над его головой, прищемив пышные волосы.
Я обернулась — никого! Что за чертовщина?! Марис завыл и кинулся прочь, выдирая волосы и вопя на ходу непонятное. Придурок! Я выдернула вилы, забросила их в амбар, подобрала вёдра. А вот и павший в неравном бою с ведром очухался, сидит, башкой мотает. Может ему ещё добавить, уроду? Видок у него — краше в гроб кладут, состояние грогги никто не отменял. Так тебе и надо, идиот, девок ему захотелось пощупать… или, скорее, помститься за свой позор в харчевне.
Твою мать! Мне только переполоха не хватало вокруг моей персоны, сейчас этот кучер начнёт жаловаться, показывать синяки и тыкать пальцем в мою сторону — она, всё она, мерзкая тварь из дикого леса! А Марис притащит зрителей к амбару и поклянётся всеми святыми, что это я хотела его убить, для чего и метнула вилы с неслыханной силой. Короче, до костра осталось пару шагов! Ну сволочи!
Просто руки опускаются, что же делать? Бежать? С какой стати? Отвечать за кучера? А кто это видел, кроме Мариса?
Додумать мне не дали, двое крепких молодцов из свиты вновь прибывшего господина заломили руки за спину, согнули в три погибели, как наши расейские полицаи, поволокли к парадному крыльцу и поставили на колени пред господином приезжим.
А народу-то! Перепуганный хозяин, бледная мадам Лира, правее держится за сердце бледная, как снег, Муниса, рядом Перда с перекошенным от страха лицом, полудохлый кучер, повариха, какие-то незнакомые морды и посреди всего — господин приезжий в кресле с высокой спинкой.