— Рассказывал ли вам Владимир Семенович о своих друзьях?
— Не только рассказывал, многих я видела у нас дома и на 1-й Мещанской, и в Черемушках, и на Матвеевской, и, конечно, на Грузинской. Прежде всего, я должна сказать, что никогда не слышала, чтобы Володя плохо отзывался о людях. Когда Володя познакомился с Вадимом Ивановичем Тумановым, то сказал мне: «Ты знаешь, мама, какой это интересный человек!» Вадим Иванович был, пожалуй, единственным человеком, который по-отечески заботился о Володе, глубоко любил его.
Валерий Золотухин долгое время был рядом. Володя поддерживал его в трудные моменты, и Валера в сложных для Володи жизненных ситуациях вел себя благородно. О Ване Бортнике говорил, что ему с ним всегда интересно. Ваня часто бывал здесь, на Грузинской.
Костя Мустафиди. Я его знаю очень давно, он приходил к нам, когда мы жили в Черемушках. Костя первым привел в порядок Володины записи. Знаю, что он часто ходил к Володе в театр, Володю интересовала тема, над которой работал Мустяфиди. А тема была сложной — видеосвязь. Костя поражался, как быстро Володя схватывал суть, буквально через полчаса они разговаривали «на равных». Диссертация Мустафиди — здесь, на Володиной книжной полке, с трогательной дарственной надписью. Я не берусь судить, кто был его истинным другом, а кто — нет… Думаю, что это знал только сам Володя.
— Нина Максимовна, в эту кооперативную квартиру ваш сын вселился лишь в 1975 году, а где он жил раньше?
— Вначале мы жили на 1-й Мещанской улице, дом 126. Во время войны два года были в эвакуации, вернулись в 1943 году в этот же дом и жили там до начала 1947 года. Потом — Германия, где Володя жил в семье отца. С 1949 года — в Москве, на Большом Каретном. А с весны 1955 до 1963 года — снова со мной, на той же 1-й Мещанской, но уже переименованной в 1957 году в проспект Мира. В 1963 году мы переехали в Черемушки на улицу Телевидения (позднее она стала улицей Шверника).
В 1970 году Володя женился на Марине Влади, и первые годы, когда Марина приезжала в Москву, она останавливалась у нас, в нашей маленькой квартирке. Когда они возвращались поздно вечером после спектаклей или после встреч с друзьями, то входили в дом тихо, как мышки, чтобы не разбудить меня (мне утром нужно было рано вставать, я работала очень далеко от дома). Они не хотели меня стеснять, поэтому стали снимать квартиры — на Большой Садовой, на Фрунзенской, на Матвеевской. Так складывалось, что два раза пришлось мне перевозить их вещи в мою маленькую квартирку, которая на некоторое время превратилась в склад.
Сюда же приезжали трое детей Марины. Можете себе представить, как непривычно было им после просторного дома под Парижем! Но они бегали, играли, дурачились, и мне кажется, что им все нравилось.
В 1975 году Володя и Марина надолго уехали за границу. А в этот год сдавался дом на Малой Грузинской. Володя очень хотел иметь квартиру на высоком этаже. В жеребьевке участвовала я, «выиграла» восьмой этаж, о чем немедленно сообщила по телефону в Париж. Я первой вошла в дом по русскому обычаю с хлебом и солью, поставила в бутылку с водой ветку березы, но счастье в этой квартире было недолгим…
Устройством дома занималась Марина. Она измеряла, планировала, покупала мебель. Эти простые книжные полки в кабинете спроектировал Володя, они ему нравились: «Главное, что они не прогибаются!» Еще до въезда сюда они переделали буквально все: заново белили стены, меняли кафель, перестраивали ванную — все сделали по своему вкусу. Марина пригласила меня: «Приезжайте, я уже кое-что сделала!» А раньше из Парижа на легковой машине они привезли громадный матрац. На пограничных пунктах Марине приходилось объяснять, что она вышла замуж и везет приданое… Матрац был такой большой, что не помещался в моих маленьких комнатках, и до получения квартиры он лежал у Вани Дыховичного.
Марина очень хотела обставить квартиру старинной мебелью. Какие-то вещи она приобрела в комиссионных магазинах, а несколько предметов купили у родственников знаменитого режиссера Таирова. А потом злые люди распускали слухи, что Высоцкий скупает музейную мебель и отправляет ее в Париж…
Первое время эта большая квартира в центре города нравилась Володе. Его радовало, что здесь он мог принять сразу много друзей и знакомых. Но последнее время он стал поговаривать об обмене на какой-то более тихий район.
— Как работал Владимир Семенович?
— Я здесь не жила, а только приходила повидаться с Володей и что-нибудь поделать по дому. В отсутствие Марины все хозяйственные дела лежали на мне. Работал Володя, как правило, ночами. Конечно, эти ночные бдения сказывались на его здоровье, он постоянно недосыпал. Иногда вечером перед спектаклем расслаблялся и полчасика-час «прихватывал» на диване. В доме почти всегда работал телевизор, Володя смотрел все подряд: вероятно, ему нужна была разнообразная информация.
— Гитару, которая висит в кабинете, многие знают по фотографиям. А какова судьба знаменитой гитары князей Гагариных?
— Гитара принадлежала народному артисту СССР Алексею Денисовичу Дикому. А Володе ее подарила вдова Дикого Александра Александровна. Я знаю, что актеры цыганского театра «Роман» в шутку говорили Володе: «Скажи, где лежит твоя гитара, — украдем». К сожалению, дальнейшая судьба этой гитары мне точно не известна. Возможно, он подарил ее сыну Марины Влади — Пьеру, который тогда учился в консерватории по классу гитары.
— Владел ли Владимир Семенович французским языком?
— В последние годы достаточно свободно. Существует запись интервью на французском языке. А заговорил он на языке, можно сказать, «вынужденно». Марина однажды уехала из Парижа, а Володя остался один. А ведь нужно было общаться — поневоле заговоришь!
— Нина Максимовна, я знаю, что вы собирали значки. Как к этому относился Владимир Семенович?
— Володя пополнял мою коллекцию. Однажды привез с Урала необычные значки, сделанные из камня. Много привозил из Прибалтики. Иногда Володя шутливо спрашивал: «А ну-ка покажи значки, которые я тебе подарил…»
Провожая меня домой, давал мне деньги на такси, я отказывалась, а он подшучивал: «A-а, знаю, на значки экономишь! Не бойся, я тебе на это дело подкину!»
— Вы не помните реакцию Высоцкого на отказы редакций, на отсутствие официального признания?
— Мне пришлось слышать его телефонный разговор с кем-то «от печати». Володя повесил трубку и сказал: «Вот, мамочка, не хотят меня печатать, но я знаю — пусть после смерти, но меня печатать будут!» Конечно, он хотел видеть свои стихи напечатанными.
Как-то вечером пришел из театра, вижу — настроение не очень… «Мама, поставь чайку». Сидел вот здесь, где вы сейчас сидите… «А у нас Шаповалову заслуженного дали. Он очень хороший актер…» Сказал так по-доброму, но глаза были грустные…
— О Владимире Высоцком сейчас много пишут. Ваше отношение к этим публикациям?
— К сожалению, о Володе иногда пишут люди, которые его не знали или знали очень плохо. Много искажений, и вы понимаете, как переживают родные… Мы очень благодарны всем, кто дорожит памятью о Володе, — вот только поменьше бы небылиц…
Январь 1987 г.
СЕМЕН ВЛАДИМИРОВИЧ ВЫСОЦКИЙ
И ЕВГЕНИЯ СТЕПАНОВНА ВЫСОЦКАЯ
Улица Кирова, 35а. Здесь, в небольшой квартире, с 1960 года живет Семен Владимирович Высоцкий со своей женой Евгенией Степановной. Наш разговор начался с того, что Семен Владимирович довольно строго меня «отчитал»: «Все журналисты ради сенсации готовы на все! А нужна правда, и только правда!»
Но постепенно атмосфера потеплела, а начали мы издалека…
— Семен Владимирович, я знаю, что вашего сына очень любила его бабушка.
Семен Владимирович. Да, моя мать Дарья Алексеевна Семененко-Высоцкая очень любила своего первого внука. Мама была очень интересным человеком, театралка — она ни одной интересной премьеры в Киеве не пропускала. Бывала и на Володиных спектаклях в Театре имени Пушкина. И самое удивительное— бабуля очень любила Володины песни. В последний свой приезд в Киев, перед ее смертью, я видел пленки с записями Володиных песен.