Выжидая в подвешенном состоянии под судном, когда ткани освободятся от азота, мы одновременно пополняли свои знания о морской биологии. Атлантический планктон, длинные прозрачные венерины пояса, низшие организмы шли плотно, как в часы «пик» люди в метро. Плывя в этой толкучке на восток, мы при свете фонарей рассматривали своих попутчиков. Некоторые из них напоминали мягкие кристаллы с радужными гранями. Мы были в окружении тысяч пятидюймовых сальп. Впервые мы увидели их в Персидском заливе; здесь они вели себя словно голуби-вертуны. Сальпы соединялись в длинные, до ста футов, цепочки, из которых Гибралтарское течение делало причудливые перевязи.
Однажды ночью, вися на тросе под «Эспадоном», я навел свой светильник на Фалько. Улыбаясь сквозь стекло маски, он поймал призрачную цепь из сальп и обмотал ими свой серебристый гидрокостюм. Словно подводный рыцарь в доспехах схватился с восьмидесятифутовым студенистым драконом… В подводной темнице, среди причудливо-жутких планктонных шаров мы радостно отмечали все, что напоминало нам наше привычное море: взлет пугливых летучих рыбок, нарядного румяного кальмара.
Ночные погружения привлекали нас прежде всего особо прозрачной водой и возможностью изучать психологию животных. Но самая плодотворная сторона этих погружений выявилась совсем неожиданно. Один из техников Центра подводных исследований собрал несложный и очень хороший водолазный фонарь с большим, превосходно отполированным рефлектором и мощными батареями. Мы испытали его днем на глубине двухсот футов и остались премного довольны, не подозревая, какой сюрприз он нам приготовил.
Ночью новый фонарь впервые был испытан у Сормиу, где Фалько наблюдал брачный сезон голотурий. Наши прожектора, связанные с поверхностью электрическими проводами, были очень уж громоздкими; зато они освещали большую площадь, как бы воссоздавая дневной свет. Однако новый фонарь не понравился Фалько — слишком узкий луч. Он далеко пронизывал мрак, но освещенный участок дна был чересчур мал. Приходилось подолгу искать одну голотурию за другой, а на это уходило много времени. И Фалько решил, что не стоит затягивать погружение, лучше вернуться и забраковать фонарь.
Острый луч осветил рыбу, небольшого белого морского леща. Морские лещи — робкие; завидев подводных пловцов, они спешат укрыться в трещинах. Но этот словно окоченел. Светя в глаза неподвижной рыбе, Фалько медленно подплыл вплотную к ней и тронул ее рукой. Лещ очнулся и удрал. Фалько стал наводить луч на других рыб. И на них свет действовал так же ошеломляюще. Когда он рассказал нам о своем открытии, я ответил:
— Это что-то новое. Конечно, нельзя использовать световой гарпун для боя рыбы, это будет то же браконьерство. Но ты, кажется, открыл неплохой способ отлавливать живые экспонаты для аквариумов.
Я помог Фалько и Клоду Весли организовать ночные вылазки на «Физалии», принадлежащей Океанографическому музею Монако.
…Двое уходят вниз вдоль отвесной скалы, превращенные светящимся планктоном в подводные призраки. Фалько светит в разные стороны фонарем. Весли несет серебряную паутину: сачок. Кругом, словно фаски на зеркале, блестят, переливаются сардины. Фалько заколдовывал рыбу, Весли ловко подносил к ней сачок, ощутив прикосновение, рыба бросалась вперед и оказывалась в западне.
Фалько ослепил барабульку, ощупывавшую дно своими усиками. Весли подставил сачок, и барабулька пошла прямо в него. Знай поспевай вытаскивать рыбу из воды! Они собрали полный комплект обычных для Средиземного моря рыб — лаврака, барабуль, морского леща, морского петуха, боопса и других. Только один вид не клевал на луч — красивый зеленый губан верада. Он поворачивался хвостом к опасному свету и стремительно уходил.