Неприятно идти на войну, когда для всех остальных война кончилась. Но таков удел подрывников и матросов, которые на минных тральщиках ищут коварные предметы, расставленные в воде воюющими сторонами. Искать мины не было обязанностью Группы подводных изысканий, но штабы умеют убеждать подчиненные им подразделения, когда ставят новые задачи…
Немецкие мины сильно мешали поднимать затонувшие суда и ремонтировать доки в Тулоне. У Поркерольских островов попадающиеся в самых неожиданных местах контактные мины серьезно угрожали судоходству. Как обычно, мы сначала расспросили местных рыбаков. Они показали нам свою карту; на ней был нанесен узкий коридор, по которому они выходили в море. Мы вышли на «Л’Эскилляд» и, радуясь хорошему началу, полным ходом двинулись по безопасному коридору. Смеркалось; вдруг я увидел рожки мины в нескольких дюймах от нашего борта. Я сбавил ход и выставил наблюдателей. Впередсмотрящий то и дело кричал: «Мина!» Можно подумать, что большинство мин собралось именно в «безопасном» проходе.
Особенно внушительно выглядели мины под водой. Море всегда приспосабливает для своих нужд изделия человеческих рук, так и тут — всю поверхность мин покрывали морские желуди и водоросли. Сверху, словно колючки чудовищных морских ежей, торчат усики спускового механизма; якорный тросик усеян ракушками. На первый взгляд казалось, что мины утратили свои разрушительные свойства. Однако, несмотря на видимые изменения, это были настоящие грозные мины. Мы не подрывали их сами, наше дело было подсоединить к ним провода, которые тянулись до прикомандированного к нам судна, стоявшего в двухстах ярдах.
Вскоре штаб поручил нам новую опасную операцию. В тулонской гавани, как раз в главном фарватере, плавал на воде красный буй, каким обозначают предполагаемое место гибели судна. Здесь было мелко, и затонувший корабль мешал судоходству. Подрывная команда получила приказ убрать все препятствия, но осторожный офицер разглядел сверху какие-то странные предметы и решил задержать подрывников, пока мы не осмотрим грунт. Дюма, Тайе и я спустились и нашли большую баржу, доверху нагруженную металлическими цилиндрами. Цилиндры обросли тиной, которую с аппетитом пощипывали рыбы. Мы осмотрели груз со всех сторон, в нескольких местах соскребли тину — под ней был алюминий. Только я принялся фотографировать баржу, вдруг Дюма схватил меня за руку и быстро потащил к поверхности.
— Я узнал их! — сказал он нам. — Это особые немецкие мины — магнитно-акустические, кроме того, они срабатывают от вибрации в толще воды.
Наш эксперт по взрывчатке подтвердил, что эти мины, сконструированные в самом конце войны, одно из наиболее изощренных изобретений нацистов. По его расчетам, в барже лежало около двадцати тонн сильнейшей взрывчатки — достаточно, чтобы разрушить доки и оставить большинство деревьев в Тулоне без листвы, а дома без стекол, неоновых реклам, труб и черепицы.
Подрывники, изучив наши снимки, заявили, что при попытке удалить хотя бы одну мину или оттащить баржу может взорваться весь груз. Остается только оградить большую часть фарватера вехами и ждать, когда морская вода разрушит механизм мин. Уходя с совещания, мы вспоминали пасущихся на барже рыб и как мы сами соскребали тину с алюминия…
В другой раз меня вызвал капитан Бурраг, который по заданию министерства реконструкции занимался разминированием.
— У меня есть для вас несколько плохоньких мин, — весело заявил он. — В водах вокруг Сета в Лионском заливе немцы, за неимением лучшего, набросали прямо на дно обыкновенную взрывчатку и установили на высоких подставках взрыватели.
Он изобразил на бумаге, как подставки соединены между собой проводами, чтобы мины взрывали одна другую. Обедневшие создатели этого заграждения поставили также маленькие буйки на тросиках. Зацепишь винтом такой тросик, и мина взрывается.
Минные тральщики прочесали этот район три года назад; но недавно подорвалась одна из барж сетского муниципалитета, и подозрение пало на злополучные немецкие мины.
Мы пришли в Сет для рекогносцировки. Коварные сувениры были рассыпаны по неровному каменистому дну на глубине от шести до сорока футов; вода холодная и беспокойная. Взрывчатку засосало в ил между камнями; кое-где только взрыватели торчали. За шесть лет провода порвались во многих местах. Мины тянулись вдоль побережья на несколько миль; преобладающая глубина — двадцать пять футов; видимость очень плохая. Я рассчитал, что, если мы будем искать по старинке, пройдет не один год, прежде чем мы сможем уверенно сказать, что определили положение всех мин на минном поле площадью в семь с половиной акров. Мне вовсе не улыбалось потратить несколько лет подводной жизни на поиски примитивных мин в холодной мутной воде. Надо было изобретать что-то новое. Я предложил капитану Буррагу переоснастить ВП-8.