—С удачным возвращением вас, Владислав Егорович!— ко мне спешат двое молодых людей. Говорит неприметный, в сером костюме и бежевой рубашке. Второй коренаст и крепок. А еще молчалив. Думается мне, они дополняют друг друга, когда берутся за решение проблемы. И, судя по всему, на данный момент их проблема,— я.
Интуиция не подвела. Просьба изложена дипломатично и корректно. «Не мог бы я проехать… всего лишь для беседы… для всеобщей безопасности…. Много времени не займет…»
Ну что ж… если надо, значит надо!
—Здравствуйте, Владислав Егорович.
Руку мне протягивает моложавый шатен крепкого телосложения, вполне вероятно борец или штангист в не столь уж отдаленном прошлом. Приятная улыбка, мягкие черты лица, ни намека на официоз.
—Доброе утро!
Двое сопровождающих остались за дверью. Спортивные молодые люди любезно пригласили меня во временный центр размещения переселенцев для «профилактической беседы». Настолько любезно, что я с ходу счел за благо согласиться. Преемники КГБ если и шутят, то, наверняка, исключительно в кругу семьи.
—Позвольте угостить вас чаем?
В углу узкой, словно школьный пенал, комнаты, тумбочка. На ней с энтузиазмом клокочет электрический чайник «Филипс».
—Знаете, я наверно, до дома потерплю.
—Ай-я-яй, Владислав Егорович, вы что думаете, в заварке яд?
Произносит с юмором, но глаза не смеются.
Вопреки моим и высказанным и немым возражениям хозяин помещения разливает кипяток по двум небольшим изящным чашкам. Чашки самые обычные, белые, с розовым цветком на боку.
—Вы извините за спартанскую обстановку,— как ни в чем не бывало, продолжает новый знакомый,— сами понимаете, форс-мажор, кабинетов на всех не хватает, для опроса и анкетирования задействованы все сотрудники. Работать приходится едва ли не круглосуточно, старую гвардию из числа заслуженных пенсионеров даже привлекли.
—Ах, вот как это называется,— стараясь не допускать сарказма в тоне, тяну я.
—Да,— собеседник достает пару конфеток, располагает их на блюдце аккуратно, будто сапер мины.
Запах заварки специфичный и насыщенный, словно я оказался на кавказской кухне в разгар готовки.
—Может быть, перейдем сразу к делу?— все же не выдерживаю я. Что ни говори, не каждый день попадаю на допрос к сотруднику госбезопасности.
—К делу, так к делу,— Иван Алексеевич открывает небольшой ноутбук, пальцы выбивают дробь на клавиатуре.
Вопросы простые. Фамилия, имя, место работы, количество полных лет. Как в поликлинике.
Состав семьи, кто из родственников, близких друзей или просто знакомых оказался в числе «избранных»? С последним у меня не густо. Пожалуй, что и нет никого.
Интервьюер простреливает меня проницательным взглядом, оценивая правдивость ответа. Удовлетворенно кивает.
—Отлично! А теперь расскажите вкратце о вашем личном опыте посещения стартовой локации или гекса!
И вот тут начинается непонятное. Нет, я и не думал запираться. Но стоило мне попытаться открыть рот, как челюсти и язык свело судорогой. Я пытаюсь начать рассказ еще раз. И еще. Результат один и тот же.
Странно, но подобное поведение, похоже, вовсе не удивило оперативника.
Меня же реакция организма на простое действие ввергает в тихую панику. Сердцебиение ускоряется, кожа покрывается липким потом.
—Постарайтесь не волноваться, Владислав Егорович,— собеседник пододвигает ко мне блокнот, кох-и-норовский, остро заточенный желтый карандаш.— Изобразите, пожалуйста, что вы видели. Как умеете, нарисуйте.
Я принимаюсь, было, воспроизводить по памяти мост, валун, мордочку фенька.
Но всякий раз, стоит грифелю прикоснуться к бумаге, запястье скручивает, и на разграфленном листе появляется сразу несколько хаотичных штрихов. Заканчивается предприятие тем, что я доблестно обламываю грифель, не рассчитав усилия.
Иван Алексеевич, невозмутимо подобрав отброшенный карандаш, вставляет его в точилку, исполненную в виде рубинового полупрозрачного самолетика.