— Ну да, — согласился Молодцов, — пьяным-то море по колено, ум пропили.
Порхачев натянуто улыбнулся, согласно покивав головой, продолжил свою исповедь дальше:
— Перед походом Семеныч дал наказ, что если кто чужой попадется нам навстречу, то мы должны его убивать, иначе он может сообщить о пути следования нашей банды, и нас переловят. Когда мы миновали свиноферму, попользовавшись там мясом, как я уже говорил, то нам навстречу черт вынес мужика. Первым Ефим его увидел и хотел застрелить, но Семеныч его остановил и скомандовал мне: «Стреляй!» Я хоть и был здорово выпивши, но ответил: «Ну его к черту!» Семеныч меня обругал, мы, говорит, все должны быть кровью повязаны, или ты его, или мы тебя самого, ага. Я тогда выстрелил из тозовского обреза и попал в лицо.
— Убил его? — удивленно переспросил Молодцов. — А говорил, что без дела никого не трогаешь. Не так ты, видно, прост, Порхачев.
— Да нет, — оправдывался тот, — пуля прошибла щеку, человек упал, но был жив. А Гошка, кажется, добил его топором. Я отошел в сторону, с непривычки-то тяжело, и уже не видел, как и куда припрятали труп. Ребята потом говорили, что его бросили под выскорь, значит, под дерево, вывороченное бурей с корнем. Ругал потом Семеныч меня — не приведи бог, ага. Рассказывать дальше или хватит?
— Рассказывай, а как же. Мне обо всех вас побольше знать нужно.
— Ну гляди, начальник, мне времени не жалко и терять теперь нечего. При переправе через речку Юдому мы зимовщика почистили. Гошке еще его часы понравились. А когда мы переправились на ту сторону, где «Огонек», то Семеныч послал меня на разведку. На прииске было все спокойно, я этот прииск хорошо знаю и раньше там не раз бывал, у меня там даже знакомые есть. К вечеру у конторы вдруг дежурство установили, мужики с топорами и берданками всю ночь ходили, бранились, что уполномоченный зря не дает им спать, из-за глупых слухов, а бояться некого. Я еще с ними возле костра покараулил, сидели — обсуждали. Мы, говорят, до утра походим, а потом айда на работу, про банду, видно, набрехали нам. Утром и вправду все на работу ушли, а я скорей за своей компанией. Спозаранку-то туман сильный был, так я чуть ли не заблудился. Долго плутал, пока мы не соединились. А часов в одиннадцать мы были уже на прииске.
— Для чего же вы кассира убили? — поинтересовался Молодцов.
— Да мы его не убили бы, — просто, как будто речь шла о чем-то привычном, ответил Порхачев. — Так он же нам ключи от сейфа не хотел отдавать, а золото там. Семеныч велел заставить его говорить, ну, ребята маленько перестарались. Ефиму с Гошкой одно удовольствие кровь пускать, ага. Я с Гошкой в одной колонии сидел, с ним и в побег уходил, ушлый хлопец. Когда уже с прииска вышли с добычей, Семеныч в разведку послал моего приятеля Виташева да еще одного молодняка, которого к нам накануне сам же Семеныч привел. Но они как ушли, так и с концом.
— Куда же они могли деться, Порхачев?
— А кто их знает? Если вы их не арестовали, наверное, сбежали они от Семеныча и его друзей. Когда меня в мужика заставили стрелять, так Виташев потом переживал, теперь, говорит, моя очередь, меня заставят кого-нибудь убивать, а мне непривычно; ну как я его убью, он ко мне ночью приходить станет? Не хочу я, говорит, на мокрое дело идти, лучше обратно в колонию вернуться, ага, пускай срок добавят.
А теперь из моих дружков один только Гошка у Семеныча остался, но тому там хорошо, они одного поля ягодки. Вот как бы только не переругались при дележке золота. Я, начальник, этого момента, скажу откровенно, боялся пуще смерти. Пустят, думаю, в расход, чтобы мою долю золота не отдавать.
— А где хранится золото?
— Его при себе везет Семеныч, Ефим и очкарик — Сан Санычем его кличут. Я с Гошкой поделился своими сомнениями насчет дележки, ага, а он мне говорит — не бойся, Никита, за свое золото я самому черту готов зубы выдрать, и этим выдеру. Веселенькое время у них скоро начнется, ей-богу.
— А ты чего развеселился? — удивился Молодцов.
— Так для меня уже самое тяжелое окончилось, хоть и арестовали, зато я жив-здоров, а им еще мук придется вдоволь хлебнуть и друг от друга, и от вас.
— Невысоко ты, Порхачев, своих бывших дружков ценишь, как же это так?
— А чего же мне их ценить, гражданин начальник? Раз с золотом связались — потерянные они люди.
— Ну а если я отпущу тебя на время и велю отнести к ним письмо с требованием сдаться властям и вернуть награбленное золото, ты пойдешь?