— С огнём играешь, отец.
— Знаешь, с тех пор как твои соседи за стенкой издали "С намерением оскорбить", я наблюдаю в тебе странные перемены. Ты стал тревожен.
— Как вот ты не умеешь говорить коротко и по существу, просто удивительно. Это всё-таки не имперцы какие говорят, а вполне успешные люди. Можно сказать, либеральные. Это сказали тебе русским (неимперским) языком.
— Именно. Языком неблатняка и непопсы.
Извините, если кого обидел.
22 января 2007
История про футуристические ценности
Тут меня (в рамках одного проекта) спросили, что за те ценности, которые защищают герои фантастических произведений? За сохранение чего
они борются? За власть, за силу, за ту или иную правду, за благополучие и т. д.?
Я сообразил, что не всё с этим вопросом так просто.
Во-первых, понятно, чо большая часть валого потока фантастической литературы — простой трэш. Нет, не в том деле, что он плохо исполнен (хотя это так), но и в том, что эти книги, как добротный роман массовой культуры написан на один и тот же сюжет: герой просыпается, видит, что жена ушла — машину спиздили — работу потерял — забыл побриться. В итоге начинается мочилово, и герой на последних страницах получает женщину и некоторое состояние. Это сюжет древний, такой же древний, как вся литература.
Но есть и интересная футурология. Предсказать лифты для еды в квартиры несложно. Но вот тонкая психология полигамного брака, или третьего пола — тут сам чёрт ногу сломит.
Все эти звездолёты сами по себе интереса не представляют — никто никуда не летит, да и не за чем. А вот эволюция отношений внутри общества — например, семья будущего, или то, как человек выстраивает свою жизнь, откладывает на старость. Что там со здоровьем — в смысле, как он к здоровью относится.
И всё это "…пытались постичь мы, не знавшие войн, за воинственный клич принимавшие вой, тайну слова "приказ", назначенье границ, смысл атаки и лязг боевых колесниц" — исчезает. Некому крикнуть "Значит, нужные книги ты в детстве читал! " — потому что общих книг уже нет. Суверенитет исчез как ценность, смерть за веру кажется смешной или отвратительной, вещи стали одноразовыми — кто бы в это поверил двести лет назад?
Или кто бы поверил в то, что туризм станет такой общечеловеческой ценностью?
Извините, если кого обидел.
22 января 2007
История про разговоры DCCCIX
— А ты, поди, цену заломил! Хотел быть с владычецей морскою… И проч.
— Ну, что ты. Я субординацию знаю. Попросил менее, чем Лукьяненко. Правда, более, чем Перумов.
— Кстати, в этой книге, что я не читаю, на последних нескольких последних страницах неведомая живность пытается вступить в ментальный контакт с героем, но поздно — на неё уже свалился боезапас системы залпового огня. (Это такой мотив «Соляриса», живой океан которого, по недомыслию мучили жёстким излучением).
— Ни хрена. Это мотив сербов с мусульманами, которые на переговоры пошли только под конец. Но машинку не остановить. А нехрен лезть было на наш мирный юг, нехрен.
— Да, да! Это мотив газового конфликта Украины с Россией, когда хохлы уже согласились на 160, а Газпром им — нету! по 160 были вчера, но очень маленькие, а сегодня очень большие, ну звери просто, но по 230!
Извините, если кого обидел.
22 января 2007
История про разговоры DCCCX
— Это что. Я вот любителей «Мастера и Маргариты» как-то больше не люблю, чем саму книгу.
— Не так страшен Толкиен, как тот, у кого он под подушкой. Ты не представляешь, до чего дошла сейчас молодёжь… В нашу голодную молодость мы так не извращались.
— В голодной молодости я пончики с горчицей ел. Она бесплатная была.
— Везука тебе… А у нас и горчицу в глаза никто не видел…
— Горчицу в глаза… Отдаёт китайской кухней. Или китайскими пытками.
— Я надалеко от твоего дома нашел пончичную. Обожрался до икоты.
— Это где это?
— У Второго Часового
— Ничего себе неподалёку! Двадцать минут идти! И всё равно непонятно — в помещении магазина "Путь к себе через пончик"? Под мостом? В булочной? Было бы, впрочем, эстетично, если бы пончиковая была утешительным призом на пути разорившихся, бредущих из казино "Голден Палас".