— А что, фотографии и есть смертельные реликвии?
— Да ты чё, не знаешь, что ли, сколько тут недвижимость стоит? Тебя в ту стену, что неподалёку, упакуют через двадцать минут после того, как узнают, что фото у тебя в руках.
— Тогда ладно.
Они шли по коридору, и мёртвые военноначальники на картинах гримасничали им вслед, гремя своими звёздами. Казалось, они говорили: «Вернись, маленький мальчик! Берегись, Малыш».
Но Малыш ничего не слышал, пока они не добрались до огромной двери. Карлсон объяснил ему, что за дверью проход под Кремлёвской стеной в маленькую каморку, где лежит Голем.
— Настоящий Голем, — подтвердил Карлсон. — Целая паровая машина днём и ночью поддерживает его жизнь. Но в кармане пиджака Голема спрятаны фотографии вашего начальника и ещё две золотых пуговицы, которые Голем срезал у своего приятеля Генералиссимуса. Если ты достанешь их, то училище будет спасено. Фотографии мы отдадим генералу, разумеется. Противный министр оказался ужасным скупердяем. Да, а две пуговицы ты обязательно должен отдать мне, потому что без этого никакое волшебство не получится.
Малыш пролез в дверку, указанную Карлсоном, и, разогнувшись, оказался в Тайной Комнате, прямо у гроба Голема. Он до конца не мог поверить, что это настоящий Голем, пока не увидел табличку для туристов — со всеми объяснениями. Затаив дыхание от ужаса, Малыш протянул руку, и вытащил из кармана лежащего конверт две пуговицы. Ничего неприятного он не почувствовал, только холод от глины, из которой состоял Голем. Он вернулся к Карлсону, и обнаружил, что вокруг него стоят все его друзья-первокурсники. И рыжий мальчик, которому он давал списывать, и мальчик, похожий на девочку, у которого он списывал сам.
Тут-то их и сцапали.
В коридоре с одной стороны появился генерал с прапорщиком, а с другой — курсанты с четвёртого курса.
Но находчивый Карлсон выхватил фотографии из рук Малыша, и ткнул их под нос начальнику училища. Они шёпотом сказали друг другу несколько слов и, покинув Малыша и его товарищей, удалились в кабинет.
Из кабинета раздавался хохот, звон стаканов, жужжание моторчика и шлепки. Когда курсанты, наконец, решили войти, то они увидели своего начальника стоящим у открытого окна. Судя по выражению его лица, дело устроилось, опасность миновала, и противный министр по делам обороны остался с носом.
— Улетел. Он улетел. — Начальник училища утёр слезу умиления. — Улетел, но обещал вернуться.
И он отвернулся к окну. Старому генералу хотелось скрыть свои чувства, про него и так много говорили всякого.
Извините, если кого обидел.
25 ноября 2007
История про отель у погибшего мотоциклиста (часть I)
Я поехал отдыхать, но на всякий случай взял с собой оружие. Как же без оружия? Без него совершенно невозможно — особенно в маленьком отеле в горах.
Только никогда не знаешь, брать с собой обойму с разрывными пулями или с серебряными — надо быть готовым к любым неприятностям.
И точно — в первый же день за завтраком мне дали холодную овсянку. «Мерзавцы, мерзавцы, мерзавцы» — именно так, три раза я произнёс это слово в диктофон. Я обращался к своей коллеге, давно работавшей в федеральных органах, хотя мой психиатр считает, что никакой Дианы нет на свете.
Это, конечно, глупости. Как она могла бы работать в федеральных органах, если бы её не было на свете?
Но, как я и предполагал, овсянкой дело не кончилось. Когда я несколько поправил настроение в местном баре (мне второй раз рассказали про этого погибшего мотоциклиста), как в бар ввалился альпинист — маленький, толстый и горбатый. До чего всё-таки зловещая штука этот ледоруб! Толстяк сразу напомнил то, как Сталин убил этого русского… Чёрт, не помню, как его звали… А, вспомнил. Так и чудится, что в следующем году отель станет называться "У Погибшего Троцкиста". Бармен возьмет вновь прибывшего гостя за руку и скажет, показывая на запертые апартаменты: "Здесь. Здесь жил этот иностранец, когда к нему пришёл этот странный гость Хосе Себастьян Перейра. И именно в этой комнате, несколькими короткими ударами ледоруба, был изменён весь ход мировой истории…" Хорошая вещь — реклама, подумал я, ерзая на неудобном высоком табурете.
Между тем толстяк уселся рядом, и заказал литр фирменной настойки на мухоморах, сразу положив на стойку три кроны.
Чтобы завязать разговор, я глубокомысленно произнёс:
— Хорошая погодка сегодня, не правда ли?
— Что вам нужно? — спросил толстяк, и я отметил, что он перехватил ледоруб второй рукой.