Вот совершает мужественный акт — решает бросить родные места и перебраться в Москву. (Веймар и Кётен, а затем Лейпциг).
Вот первый продюсер, вот новая Капелла, то есть, ансамбль Святого Фомы, вот тяжёлый и трудный чёс, вот столкновение с косными чиновниками, точь-в-точь как в Арнштадте в 1706-м, вот первый брак, а вот второй.
Всё это приводит меня в некоторое удивление.
С одной стороны, всякий человек заслуживает биографии, с другой стороны, этот сорокалетний певец или певица кажутся мне пародией.
Но понятно, что позиция — там-то высокое, а эти вот — говно, на которой я, кстати, нахожусь — очень уязвима.
Я знаю все контраргументы — и степень прижизненной известности Баха, и относительность искусства etc.
Но это отправная точка для рассуждения о том, чем для наблюдателя интересны чужие биографии.
В случае воинов и политиков видны события, принятие решения, поражение или победа на фоне истории. Говоря об учёных, можно популяризовать открытие — это, правда, редко бывает.
Но вот тут есть какое-то особое свойство биографий, нет, не таблоидное (это было бы слишком просто), а именно конструкция интереса.
В этой связи вспоминают роман Джона Уильямса «Стоунер», где описана жизнь заурядного преподавателя литературы в Америке. Карьера его не случилась, ничего в жизни не произошло, жена и дочь его не понимают, ничего больше не произойдёт. Но тут есть экзистенциальный опыт — чтобы было понятно, представьте себе роман о шестидесятнике, его размышлениях о жизни.
Представить себе это легко, я прочитал таких романов несколько десятков — и размышления в них были одинаковы, и судьбы были одинаковы, и даже обои на стенах одинаковые.
При некотором таланте размышления этого человека средних лет можно описать хорошо, но очень сложно сделать так, чтобы эти типовые чувства стали интересными.
Один роман о типическом может иметь успех но два романа о типическом, два одинаковых романа, читательское сознание уже не вмещает.
Но я хочу увести разговор от выдуманных персонажей, потому что они и придуманы для того, чтобы передать нам некий экзистенциальный опыт — с некими бытовыми и историческими обсмтоятельствами ид без оных.
С реальными людьми сложнее: непонятно, их опыт подлежит передаче, а какой — нет.
К примеру, про всякого сантехника есть возможность создать художественное произведение, а вот документальное — не про всякого.
При этом, конечно, каждый — звезда, в каждом убит Моцарт — и тому подобная пена гуманизма.
И всё же: один байопик про конкретного почтальона мне понятен, но три уже рынок не стерпит.
Сантехник может спасти ребёнка, упавшего в реку, или даже двух.
Но это история не про сантехника, а про человекак, что спас детей, и, да, кстати, был санетехником.
Документальный фильм может рассказывать историю человека, что любит своё дело, слышит голоса труб, пакля в его руках наматывается сама, вот он высовывает своё чумазое лицо из-за двери и сообщает напарнику, что без образования он будет вечно ключи подавать. Можно оживить это историей успеха человека, что научился разводить жильцов на деньги не хуже напёрсточника — но это опять не история про сантехника, а история про разводку.
Умом мы понимаем, что, согласно Общественному договору, всякие профессии важны, но не все интересны другим. Серддце наше не лежит к рутине — она хороша в познавательном смысле, да и только.
Поэтому так интересны истории людей сделавших какой-то выбор.
Оказывается, что рассказ о выборе возможен, а рассказ о честном скучном труде — нет.
В том числе о честном труде в шоу-бизнесе.
Вот и сейчас мне показывают американский фильм об актёре N. Вот он в колледже, вот бросает его, вот его заметили, он приехал в Голливуд, вот он снялся в нашумевшем фильме. Вот женился, а вот женился во второй раз. Вот появился продюсер и сказал, что сначала не верил, что N хорошо сыграет космического таракана, а потом какк-то сразу поверил. Вот у актёра началась депрессия, вот он из неё вышел и снялся в «Космическом таракане — 2».
Непонятно, не умер ли он уже — для этого нужно открыть Википедию.
Кстати, история советских актрис будто написана по одним лекалам — слава в юности, какие-то невнятные мужья, перестала сниматься, появлялась в Доме Кино с опрокинутым лицом, нашли в захламлённой квартире через неделю после смерти.
Но это уже как раз ожидаемый канон.