Но вот он проснулся в очередной раз и удивился тому, как преобразился вдруг мир! Кажется, что в облаках набухла гигантская серая капитошка. «Откуда я знаю это слово?» — задумался он.
Но тут уж было не до этого.
Человек, что сидел на дереве очнулся и поднял саксофон.
Раздался противный долгий звук, подобный тому, который издают латиноамериканские музыканты на площадях всех европейских столиц, когда они изображают, как летит кондор.
Сверкнула молния.
Что-то треснуло в небесах, будто порвались огромные штаны.
Но вместо ожидаемой свежести Карлсона окружила мелкая водяная пыль — противная и тёплая, как от дождевальной установки в парке.
И тут Эппл радостно наклонилась над ним:
— А вот и то, что тебе нужно! «Сумеречная Искорка»!
Показалась другая лошадка, тёмно-синяя, с фиолетовыми полосками. Слева от неё летела сова, справа — дракон. На её лбу действительно был рог, правда, в каких-то странных потёках. В этот момент из кустов вышли четыре фигуры.
— От чума, — выдохнул Карлсон.
— Да, Чума, — согласилась белая лошадка. Так меня зовут по-настоящему. Вот мы дождались. Баста, карапузики, кончилися танцы.
И она заржала низким утробным ржанием.
Фигуры приблизились.
На Чуму сел всадник, вооружённый блочным луком.
На красного пони сел всадник с мечом, довольно воинственно выглядящий.
На чёрного пони сел человек с безменом под мышкой.
И, наконец, на маленького единорога взгромоздилась унылая фигура с косой.
— Ну, погнали, — сказал он.
— Через шкаф? — хмуро спросил лучник.
— А как ещё? Для этого он и придуман, — ответил человек с весами.
И они натянули поводья.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
31 августа 2017
Немецкий перстенёк (2017-09-01)
Карлсон пришёл к Малышу накануне главного государственного праздника. Праздник был довольно странный — его никто не принимал всерьёз, но все отмечали.
Нора Малыша проигрывала от вторжения нежданного гостя. Карлсон был высоким стариком в прекрасном костюме с искрой, а квартира, где жил Малыш — обшарпанной квартиркой в Озерках.
Карлсон оттянул подтяжки Малыша и в знак особого расположения больно щёлкнул ими по животу молодого человека.
Они сели за стол.
В ту минуту, когда небо вспыхнуло салютом, Карлсон сказал Малышу:
— Помнишь тот свёрток, что тебе оставил дедушка?
— Дедушка?.. Ничего он не оставил. Он в крематории работал, место там не хлебное.
— …Свёрток. Помнишь его? Где он?
Малыш полез на антресоли за старым чемоданом и, отряхнув пыль, открыл его. Там лежал старый китель дедушки с тускло блеснувшими орденами, пакет с сушёной травой и свёрток из белой клеёнки.
— Знаешь, что там?
— Мне пофиг, — ответил Малыш. — Наверное — конопля.
— Не в пакете, глупый, — сказал Карлсон, разворачивая клеёнку — а тут, в свёртке.
Там оказалось несколько перстней, кинжал с готической надписью и тускло блеснувшее золотом кольцо.
— Потрогай, — сказал Карлсон. — Видишь, какое холодное? Твой дед много лет назад стал владельцем этого кольца, что ведёт свою историю от древних времён. Оно хранит ещё холод древних проклятий.
— И чё? — спросил Малыш нетерпеливо.
— И всё. Нужно бежать, — и в этот момент Карлсон повалил его на пол, потому что стекло развалилось под ударом автоматной очереди. Наблюдая медленное падение осколков, Малыш в первый раз обрадовался, что не вставил новые пластиковые окна.
— Нет, не к двери! Нельзя! — остановив его, крикнул Карлсон. — Прыгай в окно, я задержу их.
— С тринадцатого этажа?
— Сейчас не до суеверий. Не хочешь прыгать, так лезь по трубе. Там во дворе стоят пять чёрных джипов, опасайся их. Впрочем, нормальный человек всегда опасается этакой картины.
И Карлсон толкнул юношу к подоконнику.
Малыш шёл вдоль трассы, ночь была черна, а дорога на удивление пустынна.
Поэтому он издалека услышал треск мотоцикла.
Мотоциклист остановился рядом с ним, и когда он снял шлем, Малыш понял, что это молодая цыганка.
— За тобой гонятся пять призраков, — сказала она.
Он промолчал.
— Но в силах моего народа защитить тебя, — продолжила цыганка и посадила его на мотоцикл сзади себя.