— Ах, какая прелестная красная юбка! — раздается тут и там. — Могу спорить, это юбка Шаниты!
— Да ты что! У Шаниты совсем другие юбки! Разве ты не помнишь, какую она надела юбку в прошлом году под Арзамасом? А это юбка Геды! Приглядитесь, разве вы не видите, что из-под красной торчат ее любимые зеленая и розовая с кружавчиками юбки! Гедочка, какая ты молодец, просто прелесть!
— Ах, Дианочка, как я тебе рада, только что проголосовала за твою юбку и юбку Зарины, а копию отправила емайлом тебе и Шаните! Скорей бы уже объявили результаты!
Когда объявляют результаты, цыгане исчезают, оставив после себя в форумах кучу неубранного мусора.
Но страшнее всех Чёрный Конкурсант. Как Чёрный Конкурсант к кому в группу попадёт — тому конец. Из этой группы вообще никто в финал не выйдет. А если Чёрный Конкурсант выйдет в финал — так обратно труба: те, кто финальные рассказы прочитают, себе места не найдут — будто какашек наелись. И главное, не поймёшь ничего — никто сюжета не помнит. Роботы — не роботы, саблезубые хомяки — не саблезубые хомяки, а кому и вовсе чудится, что нанозвездолёт рассекает просторы Большого театра.
А тех, кто пытался разобраться, находят прямо у экрана монитора — всех покрытых волдырями и коростой. Только мерцает в форуме ник Чёрного Конкурсанта, а ответить на его сообщения уже некому.
Вот что бывает на сетевых конкурсах.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
06 ноября 2021
Нежность (День Великой Октябрьской Социалистической Революции. 7 ноября) (2021-11-07)
Мите Ольшанскому
Они лежали на холодной ноябрьской земле и ждали сигнала. Солнце, казалось, раздумывало — показаться из-за кромки леса или не вставать вовсе.
Володя смотрел на ту сторону канала, за границу заповедника через панорамный прицел, снятый много лет назад с подбитого транспортёра. Карл лежал рядом на спине, тыкая палочкой в нутро старинного коммуникатора.
Наконец по тропинке между холмов показался усиленный наряд пограничников. Один шёл впереди, а двое, тащившие пулемёт и контейнеры с пайком, шагали, отстав на три шага. Пограничники ходко миновали распадок и, лишь немного снизив скорость, начали подниматься на сопку.
Граница охранялась людьми только днём, ночью же здесь было царство роботов. Но этой ночью китаец и индус пробили защиту, поэтому наряд уже ждали на вершине сопки.
Ещё пятнадцать минут, и спутник снова глянет сюда равнодушным глазом, пятнадцать минут — вот что у них есть. Они ползли к этому часу не три километра, как кому-то показалось бы, а три года.
Всё началось с Карла. Он попал в Заповедник не так давно.
Тогда все сбежались смотреть на немцев, которых пригнали большой партией, — одни мальчишки, девочек не было. И вот товарищ Викентий, Вика Железнов, привёл к ним в барак Карла. Сначала на него смотрели свысока — новососланных не любили, у них было превосходство людей, выросших в обществе технологий. Такие мальчики часто были не приспособлены к простому труду и искали кнопки управления на обычных предметах вроде ножа или лопаты. Однако Карл сразу стал наравне с другими заготавливать топливо и безропотно носил воду в пластиковых канистрах. Тогда Володе было, впрочем, не до него — в тот день он познакомился с Таней-англичанкой и через час после знакомства пошёл за ней в рощу. У него ничего не получилось — и этот позор казался важнее всей революционной борьбы.
Только через несколько месяцев, внимательно присмотревшись к соседу, Володя понял, какая горит в глазах Карла священная ненависть.
Однажды немец запел в бараке — причём задолго до подъёма. Товарищи ворочались во сне, а Карл тихо выводил:
— Что это значит? — спросил Володя, и Карл стал пересказывать слова. Это была песня про Заповедник, про эти места, где, куда ни кинешь взгляд, топь и пустошь вокруг, где птицы не поют, а деревья не растут и где они копают торф лопатами. Где периметр закрыт, и колонна по утру выйдет на развод, а потом потянется хвостом, и каждый будет думать о родителях и тёплом куске хлеба, и не обнять никого, и шаг за периметр — смерть, но надежда горит красным огнём целеуказателя, и однажды они шагнут за периметр и скажут «Здравствуй!» тому, другому, миру.
— Только мы можем переплавить ненависть в любовь, и этот процесс называется «нежность». Нежность, вот что спасёт мир, — шепотом сказал Карл. Рядом кашляли во сне другие мальчики, и слова звучали странно.