А он смотрел в её разгоревшееся лицо и готов был снова и снова дразнить её, лишь бы она смотрела на него, сердилась на него, разговаривала с ним, возражала ему.
Самое главное — вот эти разговоры с Еленой! И отношения с Еленой.
Я
Однажды мы с Мишкой завалились к Элке домой, а её ещё не было.
Тимка, её младший брат, проводил нас в её комнату. Сидели, ждали Элку и вдруг увидели сигареты. Я и раньше подозревал, что она начала курить. Правда, при мне не курила. Нашли мы целых две пачки «Примы» — в то время дешёвые сигареты были без фильтра. Мы с Мишкой выкурили их. Вернее, не выкурили, я тогда не курил, а выдули табак. Берёшь сигарету, зажигаешь, суёшь зажжённым концом в рот, дуешь, и дым со страшной скоростью выбрасывает табак. Тут важно вовремя успеть выплюнуть сгоревший участок, чтобы не упал горящий пепел на язык. Вся комната плавала в дыму. Пришла Элка. Она обиделась на меня и неделю со мной не разговаривала.
Это был период, когда я тоже выступал со своими песнями, вместе с Высоцким, Кукиным, Кимом, Клячкиным, Городницким! Выступали, как правило, в клубах, но иной раз и на сценах университета или кинотеатра.
Елена поступила на биофак, а ему ещё десятый класс оставалось окончить! Парни из разных классов ходили за ней следом по школе. И стали ходить по биофаку. Дожидаются после занятий, прогуливают свои лекции в своих институтах, слушают вместе с ней её — только бы ей в глаза заглянуть, слово сказать.
4
Наркоз отошёл, и теперь в теле орудовала боль. Она поселилась в нём живым существом и шаталась по нему — по грудине, рёбрам, сердцу, слизывала сон, обостряла нервы. Наверняка обезболивание ему дают, но, несмотря на это, всё равно — боль. Не от аварии. Боль проявляет Прошлое. Она проснулась раньше этого Прошлого и засуетилась, заметалась по нему — обрати на меня своё внимание.
Ровно тридцать лет назад кончилась жизнь его души. Он продолжал жить механически, как живёт робот. Жил, не останавливаясь на привалах. Спал, чтобы сбросить усталость, чтобы восстановить силы для следующей рабочей ночи. Спал без сновидений и воспоминаний, без ощущений. Срабатывал наркоз, словно его душа оказалась замороженной.
Впервые за тридцать лет — остановка, привал, койка безделья. Кончился бег, кончилась гонка за деньгами.
Авария сломала механизм, и нет запасных частей.
А может быть, авария задала урок — не хотел сам остановиться в своём беге, вот тебе — остановись, задумайся, загляни в Прошлое: что ты сделал не так, почему твоя жизнь покатилась от тебя прочь?
Авария нейтрализовала наркоз, растопила заморозку, порушила запруду, и первой — разведчиком Прошлого — хлынула боль. Плеснула огнём в мозг — лица, голоса.
Защититься! Он попытался приподнять руки — растереть грудь, растереть голову, укрыть глаза. Но руки, пудовые, чужие, лежали неподвижно поверх одеяла, и он не владел ими.
Он не хочет «задуматься». Он не хочет никакого урока, он не хочет остановки. Не надо Прошлого! Собрал всю свою волю — сейчас он возведёт щит, закроет от себя Прошлое, запретит картинкам мелькать перед ним, остановит летящие на него события! Но Прошлое, уже неподвластное ему, шарахнуло его в центр себя: смотри, это твоя жизнь, это твой путь, твои люди — плоть твоя, кровь твоя. Твой выбор.
Он плывёт всё дальше от берега. Солнце только встаёт. И он плывёт к нему по его, солнечной, дорожке. Разлетаются по воздуху лучи, слепят. И глаза Елены слепят ему навстречу. Вот сейчас, сейчас он подплывёт к Елене.
Сестра подносила судно, делала уколы, протирала лицо… он не спал и не бодрствовал, он встретился с самим собой — шестнадцати-девятнадцатилетним и с теми, кто был с ним в то время.
Из-за полиомиелита ходить ему всегда было трудно, но ребята внимания не обращали на то, что он хромает, он — равный им! Круг определился сразу — Илька, Мишка, Елена, Зоя. Илька, знакомясь, сказал: «Имя — Илья, родители зовут «Илька», назвали так, потому что, когда я родился, у них дома жил илька — пушной зверёк, родственный кунице». Илька и есть пушной зверёк.
Я
Мы учились в девятом классе. Как-то поздней осенью на пустыре, на котором играли в футбол, шпана зарезала мальчишку. Его нашли утром. И мы решили: всё, со шпаной надо драться. А я бегать не мог. Зато руки у меня были сильные — одним ударом мог сбить человека с ног.
Вот мы и дрались отчаянно. И Мишка с Илькой всегда были рядом со мной.
Что за учителя у нас были?
Петрович создал эту нашу школу, физико-математическую, с литературным уклоном. Пригласил в школу блестящих преподавателей. Не все они изначально были учителями. Якобсон — переводчик, историк, поэт… Рудольф Карлович Бега (в просторечии — Рудик) — талантливый инженер, пришёл к нам из лаборатории научно-исследовательского института. Объясняя новый материал, умел так подвести нас к нему, найти такие слова и детали, что мы ощущали, будто сами открываем новый закон… Наши учителя прямо в профессию, в науку нас вводили.