Живи, пока не надоест,
маши без устали руками,
пора придет -
и руки в крест
как знак слиянья с облаками.
Ищу
И тайный сыск
и светлое искусство -
слова из корня одного растут:
«искать» -
не в этом ли неведомое чувство,
коим ведомы мы на Божий Суд.
И там,
платя за прошлое по счету,
я не хочу остаться должником,
а потому
еще ищу чего-то,
ищу Того,
с кем прежде – не знаком.
Чувства забиты-забыты
Чувства забиты-забыты,
мыслей пуста голова,
рок – предначертанность быта -
мертвые молвит слова.
Нет в них ни ритма, ни рифмы,
звона и трепета нет,
перевели на тариф мы
лиру, строфу и сонет.
Я заплачу – не заплачу,
слезы дороже себе.
Хочется переиначить
ценности-цены в судьбе.
Если я
Если я
представляю себя самого,
а за мною -
бесплодная тень,
опустите тогда
предо мной семафор -
нет дороги мне в завтрашний день.
Когда недужится
Когда недужится – помочь
могу себе строкой сонета,
а кто больной двадцатый век
излечит делом иль советом.
Неужто нынешний порок
возьмем с собой мы на порог
грядущего тысячелетья.
Напрасно буду сожалеть я,
что выпал нам суровый рок,
стенанья – прочь,
сомненья – прочь.
Дочь
гражданина и поэта -
Россия,
жаждущая света,
где твой сегодняшний пророк…
Душа российского поэта
чиста как снег,
судьба российского поэта
темна как ночь.
В мире динамичны вертикали
В мире динамичны вертикали,
вверх – деревья,
водопады – вниз.
Мы, карабкаясь, вершины достигали,
а затем спускались в Танаис.
В этом механизме – нету сбоя,
кверху глянешь -
беспредельна даль,
все живое прорастает стоя,
только смерть
сулит горизонталь.
У всадника ветром сорвана кепка
У всадника ветром сорвана кепка,
затем -
голова покатилась вослед.
А он не заметил пропажи,
так крепко
задумался,
оставаясь в седле.
Отца я помню
Отца я помню, деда – смутно,
а дальше – память мну в тисках.
В лесу истории так трудно
свои коренья отыскать.
Чья кровь во мне, какие гены
и где следы моих начал?
Все то, что было в прошлом – тленно,
и Время – в роли палача.
Вслед Монтеневским «Опытам»
Вслед Монтеневским «Опытам»
лихо бьется строка.
То, что мудростью добыто,
не состарят века.
Нас изобилье не избавит
Нас изобилье не избавит от забот,
оно лишь новые нам тяготы дает.
Копить богатство – тоже тяжкий труд,
а ну как что-нибудь да украдут.
Дурных наклонностей
Дурных наклонностей
младенцу не дано,
они с годами пристают
к нам прочно.
И в грязь ступаем мы,
хоть не нарочно,
ведь жизнь – не белоснежное рядно.
Но сколько бы ни липло к нам
говно,
а дети наши снова непорочны.
Бьется мысль как свежий кипяток
Бьется мысль как свежий кипяток.
Обжигаясь, пью у древних авторов
то, что по спирали совершив виток,
актуальным сделается завтра.
Горизонт вселенную разрезал
Горизонт вселенную разрезал
надвое.
Которая половина твоя?
Новогодняя ночь
Новогодняя ночь
мишурой драпирована,
свежесть снежной хвои
по домам разворована.
За обильным столом
в телевизорном смоге
мы подняться не можем
уже надо многим:
над привычным устоем,
над бытом приличным,
над отлично устроенным
очень уж личным.
Я бы резкостью слов
продолженье прервал.
Новогодняя ночь.
Перевал?
Перевал.
А ночь уже идет на убыль
А ночь уже идет на убыль
и с каждым днем – длиннее день.
Поджав обиженные губы,
зима спешит укрыться в тень,
оттуда ветром леденящим
пуржит пурга, метель метет.
Хвала и слава уходящим.
Я – с теми, кто спешит вперед.
Я многого весной не понимаю
Я многого весной не понимаю;
давно ли был душою тверд как лед,
а нынче опрометчивым трамваем
я отправляюсь в звездный перелет.
Года – километровые столбы
Года – километровые столбы
нам время от рожденья отмеряют,
что впереди – крутые лбы
и те – не знают.
Еще земля травой не закипела