блаженствуя минутой,
спит, память чувств при всех не теребя,
А я любуюсь ею и как будто
она напоминает мне тебя.
Где-то между мной и тобою
Где-то между мной и тобою,
воровато спрятавшись в тень,
стать грозится нашей судьбою
неуютный завтрашний день.
Погоди, ещё время не вышло,
разлучать нас ещё не пора.
Может быть расцветёт ещё вишня,
ожидающая топора.
Улыбкою, забыв про осторожность
Улыбкою, забыв про осторожность,
Вы новый шанс мне выдали: дыши.
Спасибо Вам за Вашу ненарочность
и за реанимацию души.
У нас с тобой всё заземлено
У нас с тобой всё заземлено,
и не страшны нам жизненные грозы.
Ток стрессов нас не опалит
и росы -
не высушит.
Всё будет зелено.
Но и болота тоже зелены,
и в них кувшинки
красочно цветут.
Но ряска буден -
это не батут,
чтобы взлететь в заоблачные сны,
туда, где грозы таинством манят
и ждут незаземлённого меня.
Это трудно – не быть
Это трудно – не быть,
отсидеть, отмолчаться,
никого не любить
и со злом не встречаться.
Я не могу перешагнуть черту
Я не могу перешагнуть черту,
делящую желанья и возможности
из осторожности,
чтоб не обидеть ту,
что в мыслях я зову
своей мадонной.
Остаток лет я проведу с тобой
Остаток лет
я проведу с тобой
не потому, что жизнью утомлённый,
покорствую перед своей судьбой.
Я чувствую себя Пигмалионом,
а созданная мною Галатея – ты.
Небо пахнет свежими грибами
Небо пахнет свежими грибами,
мокрый снег кашеобразно вял.
Я неутолёнными губами
не тебя, а воздух целовал.
Земля – словно женщина в белом
Земля -
словно женщина в белом
казаться невестою хочет,
не всё, знать, в груди отболело.
Но дни – холодней и короче.
Найти бы в прошедшее дверцу
и новой весной повториться.
А грусть серебристо струится
по елям, берёзам и сердцу.
По русским горкам
По русским горкам,
вверх ли, вниз ли,
летели камнем иль ползли,
мы настроением не кисли
и впечатления пасли.
Паслись на водной глади утки,
берёзы мёрзли без листа,
нас согревали прибаутки
и вера в здешние места.
Перебегал туман дорогу
и дождик выдавал фальцет.
А я улыбку – недотрогу
на Вашем ощущал лице.
Опавших лиственниц скелеты
Опавших лиственниц скелеты
и обречённая хвоя.
А мне напоминает лето
улыбка звонкая твоя.
Можно ли влюбиться в простоту
Можно ли влюбиться в простоту,
ту, что словно дважды два понятна,
ту, в которой тайны не найду,
но с которой быть всегда приятно.
Если слушать мудрую сову -
можно,
если сердце слушать – нет.
Я тебя без устали зову,
стань моею тайной наяву,
как ещё непознанный рассвет.
Море по-медвежьи валко
Море по-медвежьи валко
пережёвывало валы,
а мне мерещилась фиалка
в озябших ладонях волны.
А когда впечатленьями горд
я вернулся в прокуренный город,
лёг на душу делячества смог,
и цветок сохранить я не смог.
Перед женщиной всех поколений
Перед женщиной всех поколений
склоните, склоните колени.
Немного осталось явлений
подобных вселенскому чуду.
Чароит
Сиреневая нежность чароита
не вянет от веснушек-угольков,
они как несмышлёный
рой мальков
толпятся, в грани каменной
зарыты,
зовут меня в сиреневую глубь,
чаруя вездесущностью своею.
Я этим камнем не переболею.
Он жарок,
как огонь
желанных губ.
Берёзы-девчонки
Зелёной зарёю зарделись берёзы,
стыдливо и страстно бросаясь в судьбу.
Им ветер крикливо кидает угрозы,
и рваное небо берёт на испуг,
пытается платьице скомкать девичье,
сорвать, изорвать изумрудную ткань,
чтоб серая голость осталась в наличьи,
а яркую ярость – в ту Тьму-таракань.
Но юность не слушает злых наставлений,
румянец горит на щеках у берёз.
И я, отряхнувшись от буден и лени,
девчонкам стихи на свиданье принёс.
Белоствольные берёзы
Белоствольные берёзы
в белошалевом снегу -
вы стоите словно грёзы
на далёком берегу
Мне до вас не дотянуться,
не обнять девичий стан.
Ни заснуть и ни проснуться