— Да, верно.
— И вы, мистер Ван Ас, предпочли бы обойтись без насилия?
«Он, кажется, впервые признает мое существование», — отметил про себя Ван Ас.
— Да, предпочел бы.
— Почему?
— Разве это так важно? Я противник насилия, не вызываемого прямой необходимостью; я осуждаю свой народ за то, что он довел дело до крайности; я считаю, что мы должны перебросить мосты взаимопонимания; наконец, я полагаю, что ©се происходящее со временем приведет к кровопролитию. По этим и многим другим причинам.
— Но в случае необходимости, несмотря на свои чувства, вы прибегнете к силе, чтобы получить от меня нужные сведения?
— Я не верю в насилие, мистер Найду.
— Неужели вы в самом деле рассчитывали, что я выдам Нкоси?
— Нет. Но я надеялся, что вы внемлете голосу рассудка.
— И пойду на предательство?
— Вое зависит от того, ка «на это смотреть.
— А «ак вы сами смотрите на это, мистер Ван А-с?
Карл Ван Ас почувствовал себя в странном положении обороняющегося; в отношениях между ними наступила какая-то еле заметная перемена. Власть была все еще в его руках, но роль допрашивающего перешла к допрашиваемому.
— Мы отклоняемся в сторону, мистер Найду.
— Я в этом не уверен. Но я в самом деле хотел бы уяснить себе, для чего вы привезли меня сюда. Вы правда думали, что я все расскажу вам?
— Нет.
— Тогда для чего же?
Карл Ван Ас вспомнил ту ночь, когда он ходил взад и вперед по улице Сервандони, не решаясь подняться в студию Дубе. Это был один из тех немногих случаев в его жизни, о которых не знала даже Милдред.
— Я сделал это потому, что мы — южноафриканцы, и потому, что я верю в примирение между вашим и нашим народами.
— И во имя этой веры вы предлагаете мне предать свои убеждения?
— Но ведь и вы верите в необходимость соблюдения закона?
— Оставьте, мистер Ван Ас. Не портьте свою репутацию. В необходимость соблюдения какого закона? Гласящего, что сильный всегда прав?
— Это упрощение. Почему мы должны отказаться от всего, что создано нашими руками?
— А кто от вас требует отказа?
— Вы. Ваша подпольная организация домогается власти. Она не желает никаких компромиссов и отворачивается от всех наших проблем. Я вам уже сказал, что многие из нас не одобряют всего происходящего.
— Но ведь этот строй зиждется на вас; в сущности, вы его мыслящий мозг. Без таких людей, как вы, без вашего ума и способностей озверелые фанатики апартеида не сумели бы долго удержаться у власти. Мы с вами оба знаем, что искренний сторонни «апартеида — до странности легковерное и глупое существо. Именно такие люди, как вы, мистер Ван Ас, поддерживают и укрепляют этот строй. Вина лежит прежде всего на вас — и вы сознаете это. Вы пытаетесь заглушить в себе чувство вины; некоторые из вас ухаживают за цветными женщинами или пользуются добрыми услугами так называемых туземок, но вы сознаете свою вину, и мы знаем, что вы сознаете. Вы понимаете разницу между хорошим и плохим, между добром и злом — и никакими логическими умозаключениями вам не заглушить сознания своей вины…
— Вы сказали «цветные женщины»… — перебил его Ван Ас.
— Да. Неужели вы думаете, что нам не известно?
— Я только хотел уточнить.
«Следи за собой, Сэмми, этот человек не дурак. И он не повторит своего промаха».
— И теперь вы опасаетесь, как бы мы не пустили в ход свою осведомленность, — сказал Сэмми.
— А вы ее не пустите в ход?
— Я не могу, но мои друзья могут. И они, несомненно, это сделают.
Карл Ван Ас поднялся, улыбаясь.
— Тогда, пожалуй, я передам вас инспектору Янсену. После того как вы побываете в руках у его людей, вы с радостью выложите мне все, что вам известно. — Ван Ас подошел к столу и снял трубку с телефонного аппарата. — Пожалуйста, отправьте мистера Найду обратно в управление уголовного розыска.
Сэмми Найду протянул руку за вторым сандвичем и нечаянно задел кофейник. Ногой зацепил ножку столика, и столик отодвинулся. Легкий трепет, который он ощущал в теле, запрятался куда-то вглубь. Он вспомнил о Ди Нанкху, и его захлестнула волна тоски.
Пытаясь избавиться от этого чувства, он сказал:
— Разница между вами и Янсеном, мистер Ван Ас, — это разница между кривым ножом и прямым. Янсен подвергнет меня жестоким пыткам. Вы же сначала хотите лишить меня мужества. Вы еще гнуснее, подлее, чем он.
— Мы еще поговорим об этом, — проронил Ван Ас, — но позднее. — Услышав стук в дверь, он крикнул: — Войдите!