Выбрать главу

V

Начал мой отец учить меня играть на флейте и петь по нотам; и хотя возраст мой был самый нежный, когда маленькие мальчики обычно находят удовольствие в какой-нибудь свистульке и подобных игрушках, я имел к этому неописуемое отвращение; однако, единственно чтобы слушаться, играл и пел. Отец мой изготовлял в те времена удивительные органы из деревянных трубок, клавесины, наилучшие и прекраснейшие, какие тогда можно было видеть, виолы, лютни, арфы, красивейшие и превосходнейшие; он был инженер и, чтобы делать инструменты, как то: снаряды для наводки мостов, снаряды для валяльных мельниц, всякие другие машины, работал изумительно; по слоновой кости он был первый, который хорошо работал. Но так как он и влюбился-то в ту, которая с ним стала — он мне отцом, а она — матерью, быть может, из-за этой же флейточки, занимаясь ею много больше, чем следовало, то он был приглашен флейтщиками Синьории играть вместе с ними. Когда он продолжал так некоторое время для собственного удовольствия, они стали так его упрашивать, что сделали его таким же флейтщиком. Лоренцо де'Медичи[19] и Пьеро, его сын, которые его очень любили, увидели потом, что он весь отдался флейте и забросил свой прекрасный талант и свое прекрасное искусство; они лишили его этого места. Мой отец очень рассердился и считал, что они учинили ему великую обиду. Он сразу принялся за свое художество и сделал зеркало, около локтя[20] в поперечнике, из простой и слоновой кости, с фигурами и листьями, великой тщательности и прекрасного рисунка. Зеркало имело вид колеса; посередине было зеркало; вокруг было семь кругов, в каковых были вырезаны и выложены слоновой и черной костью семь Добродетелей; и все зеркало, а также и сказанные Добродетели, находились в равновесии; так что если вращать сказанное колесо, то все Добродетели двигались; а в ногах у них был противовес, который держал их стоймя. А так как он имел некоторые познания в латинском языке, то вокруг сказанного зеркала он сделал латинский стих, который гласил: «В какую бы сторону ни вращалось колесо Фортуны, Добродетель стоит твердо».

Rota sum: semper, quoquo me verto, stat Virtus.

Малое время спустя ему было возвращено место флейтщика. Хотя кое-что из всего этого было еще до того, как я родился, но так как я об этом помню, то я не хотел оставить это в стороне. В те времена эти игрецы были всё именитейшие мастера, и среди них были такие, которые принадлежали к старшим цехам,[21] шелковому и шерстяному; по этой причине отец мой не гнушался заниматься этим художеством; и величайшим на свете желанием, какое у него имелось на мой счет, это было, чтобы я сделался великим игрецом; а величайшим на свете огорчением, какое я мог иметь, это было, когда он со мной об этом рассуждал, говоря мне, что если бы я захотел, он видит меня таким способным к этому делу, что я стал бы первым человеком в мире.

VI

Как я сказал, отец мой был великим слугой и другом Медицейского дома, и когда Пьеро был изгнан,[22] то он доверялся моему отцу в премногих самоважнейших делах. Потом, когда пришел великолепный Пьеро Содерини,[23] отец же мой был в должности игреца, то Содерини, узнав об удивительном таланте моего отца, начал пользоваться им в самоважнейших делах как инженером; и пока Содерини оставался во Флоренции, он так любил моего отца, как только можно себе вообразить; и в те времена, так как я был в нежном возрасте, мой отец велел сажать меня на плечи и заставлял меня играть на флейте, и я исполнял сопрано вместе с дворцовыми музыкантами перед Синьорией и играл по нотам, а служка держал меня на плечах. Потом гонфалоньер, то есть сказанный Содерини, находил большое удовольствие в том, чтобы я болтал, и давал мне гостинцы, и говорил моему отцу: «Маэстро Джованни, научи его, вместе с музыкой, и остальным твоим прекрасным искусствам». Каковому мой отец отвечал: «Я не хочу, чтобы он занимался никакими другими искусствами, как только игрой и слаганием; потому что в этом художестве я надеюсь сделать величайшего человека в мире, если Бог дарует ему жизнь». На эти слова возразил один из этих старых господ,[24] говоря маэстро Джованни: «Сделай так, как тебе говорит гонфалоньер; почему бы ему никогда не быть ни чем другим, как только хорошим игрецом?» Так прошло некоторое время, пока не вернулись Медичи.[25] Как только Медичи вернулись, кардинал, который стал потом папой Львом,[26] весьма обласкал моего отца. Тот герб, что был на дворце Медичи, пока они отсутствовали, с него были убраны шары,[27] и на нем написали большой красный крест, каковой был гербом и эмблемой Коммуны; так что, как только они вернулись, красный крест соскоблили и в сказанном щите поместили его красные шары и сделали золотое поле, устроив все очень красиво. Мой отец, у которого была от природы подлинная поэтическая жилка и даже немного пророческая, что несомненно было у него божественным, под сказанным гербом, как только он был открыт, поместил такие четыре стиха; гласили они так:

Сей герб, который был еще вчера

Под милосердной схоронен святыней,

Свой гордый лик опять являет ныне

И ждет священной мантии Петра.

Эту эпиграмму прочла вся Флоренция. Немного дней спустя умер папа Юлий II. Кардинал де'Медичи отправился в Рим и, вопреки ожиданию всех, был избран папой, и это был папа Лев X, щедрый и великодушный. Мой отец послал ему свои пророческие четыре стиха. Папа прислал ему сказать, чтобы он ехал туда и благо ему будет. Он не хотел ехать; и вот, вместо воздаяния, его лишил дворцовой должности Якопо Сальвиати, как только был сделан гонфалоньером. Это и было причиной, почему я поступил к золотых дел мастеру; и то я учился этому искусству, то играл, без всякой к тому охоты.

VII

Когда он мне говорил такие слова, я просил его, чтобы он мне позволил рисовать столько-то часов в день, а все остальное время я готов играть, только чтобы его удовольствовать. На это он мне говорил: «Так, значит, ты не любишь играть?» На что я говорил, что нет, потому что это казалось мне искусством гораздо более низким, чем то, которое у меня было в душе. Мой добрый отец, придя от этого в отчаяние, отдал меня в мастерскую к отцу кавалера Бандинелло,[28] каковой звался Микеланьоло,[29] золотых дел мастер из Пинии ди Монте, и был весьма искусен в этом художестве. Никаким родом он не блистал, а был сыном угольщика; это не в упрек Бандинелло, каковой положил основание своему дому, если тот пошел от доброго начала. Как бы оно там ни было, мне сейчас о нем говорить нечего. Когда я там прожил несколько дней, мой отец взял меня от сказанного Микеланьоло, как человек, который не мог жить без того, чтобы не видеть меня постоянно. Так, к своему неудовольствию, я продолжал играть до пятнадцатилетнего возраста. Если бы я захотел описывать великие дела, которые со мной случились вплоть до этого возраста и к великой опасности для собственной жизни, я бы изумил того, кто бы это читал; но чтобы не быть таким пространным и так как мне многое нужно сказать, я это оставлю в стороне.

Достигнув пятнадцатилетнего возраста, я, вопреки воле моего отца, поступил в золотых дел мастерскую к одному, которого звали Антонио ди Сандро, золотых дел мастер, по прозвищу Марконе, золотых дел мастер. Это был отличнейший работник и честнейший человек, гордый и открытый во всех своих делах. Мой отец не хотел, чтобы он платил мне жалованье, как принято другим ученикам, с тем чтобы я, так как я добровольно взялся исполнять это художество, вдосталь мог рисовать, сколько мне угодно. Это я делал весьма охотно, и этот славный мой учитель находил в этом изумительное удовольствие. Был у него побочный сын, единственный, каковому он много раз ему приказывал, дабы оберечь меня. Такова была великая охота, или склонность, и то и другое, что в несколько месяцев я наверстал хороших и даже лучших юношей в цехе и начал извлекать плод из своих трудов. При этом я не упускал иной раз угодить моему доброму отцу, то на флейте, то на корнете играя; и всегда он у меня ронял слезы с великими вздохами, всякий раз, как он меня слушал; и очень часто я, из любви, его ублажал, делая вид, будто и я тоже получаю от этого много удовольствия.

вернуться

19

Медичи — флорентийский род, правивший во Флоренции с 1434 по 1737 г. (с перерывами). Банкирский дом Медичи, один из крупнейших в Европе XV в., вел широкую торговлю с Лондоном, Любеком, Прагой, Новгородом, Египтом, Ираном. Наибольшего экономического могущества Медичи достигли при Козимо Старшем (1389–1464), который, формально сохранив республиканские учреждения, фактически стал полновластным правителем Флоренции. При внуке Козимо, Лоренцо Великолепном (1449-14921 правил с 1469 г.), против тирании Медичи в 1478 г. был организован заговор, возглавляемый семьей Пацци. Заговорщики совершили покушение на Лоренцо и убили его брата Джулиано. Жестоко расправившись с Пацци и их приверженцами, Лоренцо в 1480 г. создал прочную опору медичейской деспотии, учредив фактически несменяемый Совет Семидесяти, подобранный из сторонников Медичи. Годы правления Лоренцо, оказывавшего покровительство поэтам, художникам и ученым-гуманистам (Полициано, Пульчи, Пико делла Мирандола, Марсилио Фичино, Сандро Боттичелли и др.), ознаменовались блестящим расцветом флорентийской культуры и искусства. Однако при Лоренцо уже начинается экономический упадок Флоренции, обусловленный общим экономическим упадком Италии того времени. Связанное с этим усиление тирании Медичи усугубляется при его сыне Пьеро Медичи (1471–1503). В описываемый Челлини период происходила ожесточенная борьба флорентийских республиканцев против тирании Медичи, которых дважды изгоняли из Флоренции (в 1494 и в 1527 гг.). Восстановление их власти оба раза происходило при содействии испанских войск.

вернуться

20

Локоть — мера длины (58 сантиметров).

вернуться

21

к старшим цехам… — Цехи во Флоренции подразделялись на старшие — более древние и почетные — и младшие.

вернуться

22

и когда Пьеро был изгнан… — 9 ноября 1494 г. флорентийцы восстали против тирании Медичи и изгнали сыновей Лоренцо — Пьеро, Джованни и Джулиано.

вернуться

23

Пьеро Содерини (1450–1513) — был первым и единственным пожизненным гонфалоньером, т. е. главой Флорентийской республики (с 1502 по 1512 г.). Свергнут приверженцами Медичи.

вернуться

24

один из этих старых господ… — т. е. член совета гонфалоньера, состоявшего из восьми цеховых приоров.

вернуться

25

пока не вернулись Медичи. — Изгнанные из Флоренции, Джованни и Джулиано де Медичи в 1512 г. вернулись во Флоренцию и восстановили свою власть с помощью войск испанского короля Фердинанда Католика. Брат их Пьеро утонул в 1503 году.

вернуться

26

кардинал, который стал потом папой Львом… — Джованни де Медичи. С 1513 по 1521 г. — папа Лев X.

вернуться

27

с него были убраны шары… — В гербе Медичи шесть червленых шаров символизировали аптекарские пилюли, напоминая о происхождении их рода от медиков.

вернуться

28

Бандинелло — Баччо (или Бартоломео) Бандинелли (1488–1560), флорентийский скульптор и архитектор, работавший при дворе Медичи. Враг и соперник Челлини.

вернуться

29

Микеланьоло — Микеланьоло Брандини (1459–1528) — отец Бандинелли. По мнению Вазари (см. прим. 3, гл. 86, кн. 1) — лучший ювелир Флоренции.