Сердце же материнское все-таки угадало. Чрез мою Веру степенная Вера Муромцева, очень красивая девушка с огромными светлопрозрачными, как бы хрустальными глазами, нежным цветом несколько бледного лица, слушательница Высших Женских Курсов Герье, неторопливая и основательная, соприкоснулась с совсем иным миром. Начинающие писатели и поэты «нового направления», молодые художники, литературно-артистические барышни и дамы, несколько полоумные, Литературный Кружок (клуб писателей, актеров, музыкантов, игроков) с лекциями Бальмонта, Брюсова, Волошина – мало это походило на курсы Герье. В 1906 году мы жили уже с бывшей Верой Орешниковой вместе, снимали квартиру на Спиридоновке в доме Армянских. Там бывали у нас небольшие литературные вечера. Молодежь, участники журнальчика нашего «Зори». Кроме моих сотоварищей и сверстников – П. Муратова, Александра Койранского, Стражева, Муни, Александра Брюсова (брата известного поэта) и других, появлялись иногда и старшие – Вересаев, Бунин. Тут-то вот, у своей подруги, и встретилась Вера Муромцева с Иваном Буниным. Произошло это 4 ноября 1906 года…
Было ему тогда тридцать шесть лет – изящный, худенький, с острой бородкой, боковым пробором, читал у нас тогда стихи свои и зачитал Веру.
А в этой сини четко стал
Черно-зеленый конус ели
И острый Сириус блистал.
Она стихов не писала, литературно-богемской барышней не была, но нежным своим профилем, прекрасными глазами тоже его заполонила. Дело пошло быстро и решительно. Весной 1907 года мы с женой уехали в Париж и Италию, а Вера Муромцева с Иваном в Палестину.
…«утешаюсь и я, воскрешая в себе те светоносные древние страны, где некогда ступала и моя нога, те благословенные дни, когда на полудне стояло солнце моей жизни, когда в цвете сил и надежд, рука об руку с той, кому Бог судил быть моей спутницей до гроба, совершал я свое первое далекое странствие, брачное путешествие, бывшее вместе с тем и паломничеством во святую землю Господа нашего Иисуса Христа».
Так писал он позже в прелестной страничке, названной им «Роза Иерихона», которою всю жизнь по праву будет гордиться Вера Николаевна Бунина – на чьих руках через сорок шесть лет скончался в Париже Иван Алексеевич Бунин («спутницею до гроба» – верно угадал).
Если за Гамсуна могла Лидия Федоровна устроить бенефис моей Вере, то что было с ней при известии, что Иван «умыкнул» из дворянской благообразной семьи ее дочь, – можно себе представить. Но этого я не видел. И даже не знаю ничего точно – просто не слышал. В нашей же тогдашней, литературно-богемской, юной среде на «такое» смотрели спокойно, ну роман и роман, значит – серьезный с обеих сторон, а дальше никому нет дела. Жизнь продолжается. Венчаться пока нельзя – Бунин не разведен с первой женой (фактически разошлись давно).
А потом, позже, все узаконено (венчались они в 1922 г. в Париже.- А. Б.). Вера из Муромцевой стала Буниной. Незаконная, как и позже законная, по всем путям жизни сопровождала его, и на всех путях оставалась верной моей Вере, бывшей наставнице по французскому языку.
Жизнь Бунины вели кочевую, бродячую. Иван не мог долго сидеть на месте, но когда оседали в Москве, все же жили у Муромцевых, в Скатертном переулке – в квартире скромной, но украшенной благообразием и смиренностью Николая Андреевича, страдательного залога. Когда являлись Иван и Вера, походило на вооруженный нейтралитет. Лидия Федоровна едва терпела Ивана. Вряд ли он ее обожал. В любой момент могла и перестрелка начаться…
И началось пестрое бунинское существование, с успехами литературно академическими… с юбилеями, странствиями – то опять Азия, Цейлон, то Капри с Максимом Горьким… то чтение на «Среде» московской или Одесса с тамошними приятелями…
Началась война 1914 года. Моя Вера со мной прочно засела в имении моего отца, тульском. Бунины где-то «в пространстве», а потом революция; в некий ее момент мы снова в Москве, в 22-23 гг. в Берлине. Бунины в Париже, а в начале 24 года в Париже и мы…
И в Париже Ивану не сидится. Выбирает он себе тихое пристанище – Грасс, горный городок над Канн, в Провансе. Там они проводят половину года, а на зиму в Париж. И чем дальше идет время, тем сильнее в Грассе укрепляются (даже на зиму). Городок, правда, очаровательный и скромная их вилла (наемная, конечно) «Бельведер», с незабываемым видом на далекое море, на горы Эстерель направо, на холмы в сторону Ниццы налево, и южное солнце, и цикады, и поджарый, изящный, теперь седовато-суховатый Иван, и Вера – уже не юная девушка московская, Муромцева, а вроде матроны и хозяйки дома, по утрам совещающаяся с провансальцем поваром Жозефом (Тартарен из Тараскона) – все это незабываемо. Вере теперь много хлопот. На вилле живут ныне четверо – кроме старших два писателя молодых – Леонид Зуров и Галина Кузнецова. Иногда и аз грешный гостил» (газ. «Русская мысль». Париж. 1967. № 2569. 14 января).
(обратно)