Время от времени мистер Пегготи захаживал в трактир «Добро пожаловать». Об этом я узнал на второй или третий день после нашего приезда, узнал от миссис Гаммидж, взглянувшей на голландские часы между восемью и девятью часами вечера и заявившей, что он находится именно там и, более того, что она знала еще утром о его намерении туда пойти.
Целый день миссис Гаммидж была в дурном расположении духа и разразилась слезами около полудня, когда очаг стал дымить.
— Я женщина одинокая, покинутая, и всё против меня! — вот что сказала миссис Гаммидж, когда случилось это неприятное происшествие.
— Ничего! Дым скоро выйдет, да к тому же и нам не лучше, чем тебе, — заметила Пегготи — я снова имею в виду нашу Пегготи.
— Я более чувствительна, — сказала миссис Гаммидж.
День был очень холодный, с резкими порывами ветра. Обычное место миссис Гаммидж у камелька было, как мне казалось, самое теплое и уютное, а стул — самый удобный, но в тот день ничто не приходилось ей по вкусу. Она жаловалась все время на холод и на каких-то «мурашек», бегавших у нее по спине. Наконец она пустила слезу по этому поводу и снова заявила, что она «женщина одинокая, покинутая и всё против нее».
— Очень холодно, это верно, — согласилась Пегготи. — Все это чувствуют.
— Я более чувствительна, чем другие, — проговорила миссис Гаммидж.
Так было и за обедом; миссис Гаммидж получала свою порцию тотчас же после меня, а мне оказывали это предпочтение как почетному гостю. Рыба попалась мелкая и костистая, а картошка слегка пригорела. Все мы были не очень довольны, но миссис Гаммидж сообщила, что она более чувствительна, чем мы, снова пролила слезу и снова повторила с великим раздражением свою жалобу.
Итак, когда мистер Пегготи вернулся около девяти часов домой, эта злополучная миссис Гаммидж вязала на спицах в своем углу, пребывая в весьма мрачном состоянии. Пегготи весело работала. Хэм чинил пару огромных непромокаемых сапог, а я, сидя рядом с малюткой Эмли, читал им вслух. После чая миссис Гаммидж, не делая больше никаких замечаний, издавала только жалобные вздохи и ни разу не подняла глаз.
— Ну, как вы поживаете, друзья? — усаживаясь, осведомился мистер Пегготи.
Все мы ответили что-то или приветствовали его взглядом — все, за исключением миссис Гаммидж, которая только покачала головой над своим вязаньем.
— Что за беда стряслась? — спросил мистер Пегготи, хлопнув в ладоши. — Смотри веселей, мамаша! (Мистер Пегготи имел в виду старую вдову.)
Похоже было на то, что миссис Гаммидж не обнаруживает желания смотреть веселей. Она достала старый черный шелковый платок и вытерла им глаза, но, вместо того чтобы спрятать его в карман, подержала в руках, снова вытерла глаза и продолжала держать его наготове.
— Что за беда стряслась, черт побери, миссис Гаммидж? — повторил мистер Пегготи.
— Никакой. Ты пришел из «Добро пожаловать», Дэниел?
— Вот-вот. Малость посидел сегодня вечерком в «Добро пожаловать», — сказал мистер Пегготи.
— Жаль, что я тебя туда загоняю, — сказала миссис Гаммидж.
— Загоняешь? Меня незачем загонять, — возразил мистер Пегготи и от души расхохотался. — Я хожу в трактир даже слишком охотно.
— Слишком охотно! — повторила миссис Гаммидж, покачивая головой и вытирая глаза. — Да-да, очень охотно. Жаль, что это из-за меня ты так охотно туда ходишь.
— Из-за тебя? Вовсе не из-за тебя. Неужто ты в самом деле так думаешь?
— Да, да, думаю! — воскликнула миссис Гаммидж. — Я знаю, кто я такая. Я знаю, что я женщина одинокая, покинутая и не только всё против меня, но и я всем стою поперек дороги. Да, да! Я более чувствительна, чем другие, и этого не скрываю. Это мое несчастье.
Я сидел, прислушивался и не мог не прийти к выводу, что это несчастье не только миссис Гаммидж, но и других членов семьи. Однако мистер Пегготи не привел такого возражения, он снова обратился к миссис Гаммидж с увещанием «смотреть веселей».
— Я не такая, какой хотелось бы мне быть, — сказала миссис Гаммидж. — Совсем не такая. Я знаю, какая я. Мои невзгоды сделали меня непокладистой. Я чувствительна к моим невзгодам, а они делают меня непокладистой. Хотела бы я быть не такой чувствительной, но не могу. Я хочу привыкнуть к ним и не могу. Дома из-за меня неуютно. Я это понимаю. Целый день я надоедала и твоей сестре, и мистеру Дэви.