Идея о том, что человек происходит от животных предков, сейчас подтверждается многочисленными находками костных остатков древних человекообразных обезьян, обезьяноподобных и первобытных людей. Поэтому учение о естественном происхождении человека из животного мира сейчас общепризнано. Только в некоторых подробностях ученые еще расходятся. Но и эти расхождения будут разрешены. Нужно только подождать следующих находок, которые, может быть, не заставят себя долго ждать.
II. Предшественники людей появляются на сцене
Когда Чарлз Дарвин в 1859 г. опубликовал свою книгу „On the Origin of Species“ („О происхождении видов“), в которой он объяснил и убедительно доказал, почему организмы не остаются неизменными, почему они развиваются, становясь все более сложными и совершенными, оказалось, что она превратила спокойное течение старых мыслей учения в бурный водоворот. Книга вызвала удивление и презрение, поклонение и ненависть. И сначала было мало тех, кто сразу определил ценность ее содержания для нового естественнонаучного мышления, кто сразу распознал, что она становится основой новых взглядов при решении наиболее важных проблем естествознания. К числу первых приверженцев и неустрашимых борцов за признание нового учения следует отнести, прежде всего, двух выдающихся ученых: в Англии — Томаса Гексли (1825–1895), ив Германии — Эрнста Геккеля (1834–1919).
Эрнст Геккель в своей книге „Naturliche Schopfungsgeschichte“ („Естественная история творения мира“), изданной в 1868 г. в Берлине, высказал смелую мысль о том, что в ходе развития между обезьяной и человеком должно было существовать еще какое-то переходное звено, имеющее равное количество общих признаков. Предполагаемое „недостающее звено“ („missing link“) Геккель назвал питекантропом (Pithecanthropus). Название складывается из двух греческих слов: „питекос“ — обезьяна и „антропос“ — человек. Следовательно, термин „питекантроп“ можно перевести как „обезьяночеловек“.
Предположение Геккеля одним ученым казалось недостаточно обоснованным, а другим — просто фантастическим, так как в те времена еще не верили в то, что родословная человека действительно восходила к каким-то животным предкам и что человек тоже подчиняется закону развития.
В то время жил в Амстердаме Эжен Дюбуа (1858–1940), ассистент известного анатома Макса Фюрбрингера и лектор по анатомии в амстердамском университете. Еще во время своего пребывания в институте он с необычайным интересом следил за борьбой, развернувшейся вокруг эволюционного учения Дарвина и эволюционной предыстории человека. Будучи активным приверженцем эволюционного учения, Дюбуа страстно защищал идею о питекантропе. И чем больше Дюбуа думал о нем, тем чаще ему приходила в голову мысль, что он должен был бы взяться за его поиски и с помощью находки костей питекантропа доказать, что предок человека когда-то действительно существовал. Дюбуа понимал, что этим он не только подтвердил бы предположение Геккеля, но и очень удачно поддержал бы учение Дарвина.
Но с самого начала на пути Дюбуа стояло большое препятствие: он не знал, где искать костные остатки питекантропа. Когда же во время одной научной полемики Дюбуа узнал, что их можно искать только где-то на островах Малайского архипелага, на его пути появилось другое, еще более трудное препятствие. Малайский архипелаг находился очень далеко от его родины, а поездка и поиски костей питекантропа потребовали бы больших расходов. Между тем, Дюбуа не был богат. Поэтому он стал искать материальной помощи. Но куда бы он не обращался, всюду получал отказ. Все же, если ему не хватало средств, то упорства у него было более чем достаточно. Он решил оставить университетские лаборатории и лекционные залы, чтобы поступить врачом в голландские колониальные войска. Несмотря на то, что профессор Фюрбрингер очень отговаривал его от намерения прекратить научную и преподавательскую деятельность в университете, Дюбуа не послушался своего учителя. Стремление найти питекантропа было сильнее уговоров профессора. И вот, наконец, в конце октября 1887 г. Дюбуа отплыл из Голландии на остров Суматру, где в Паданге поступил на работу в больницу.
Немного освоившись, Дюбуа сразу начал каждую свободную минуту уделять обширным раскопкам, которые вел на свою заработную плату. Он производил раскопки в нескольких пещерах в окрестностях Паданга, но безрезультатно. Прошел год, второй, третий, но питекантроп все еще не был найден.
Но счастье заключалось в том, что Дюбуа был человеком настойчивым и упорным, что он не отказался от поисков из-за непосильных финансовых расходов и безуспешных раскопок, случилось так, что во время длительных неудач он раздобыл обломок человеческого черепа, найденный на острове Ява в 1889 г. ван Ритшотеном в мраморных каменоломнях у поселка Вадьяк. После составления черепных обломков в одно целое Дюбуа понял, что этот череп не принадлежит яванцу. Вадьякский череп навел его на мысль попросить перевода на Яву, где, как он предполагал, дело пойдет лучше, чем на Суматре. И его предположение оправдаюсь. В 1891–1892 г.г. его раскопки увенчались успехом. В 1891 г. он нашел на берегу реки Соло, около селения Триниль, на глубине 15 метров большой коренной зуб, затем черепную крышку с заметно развитым надглазничным валиком, а в 1892 г. бедренную кость и еще один коренной зуб. Все эти костные остатки были обнаружены не вместе, но не далеко друг от друга, причем все в одном и том же слое. Дюбуа был убежден, что все остатки принадлежат одной и той же особи, которая, по-видимому, стала жертвой извержения вулкана вместе с крупными и мелкими животными, кости которых лежали тут же в тринильском вулканическом туфе. Позднее кости, очевидно, попали в русло реки Соло и вода их разобщила.
Уже в 1894 г. Дюбуа опубликовал на немецком языке обширный труд о своих находках, который он назвал: ((Pithecanthropus erectus, menschenahnliche ubergangsform aus Java“ („Питекантроп прямоходящий, человекоподобная переходная форма с острова Явы“)). Дюбуа предполагал, что он действительно нашел существо, которое по форме, строению и размерам костей можно считать стоящим на более высокой ступени развития, чем человекообразные обезьяны, однако на гораздо более низкой, чем человек, то есть существом, которое, по Геккелю, представляет собой переходное звено между человекообразной обезьяной и человеком. Поэтому Дюбуа и назвал открытое им существо питекантропом, добавив к нему видовое название эректус, то есть прямоходящий, так как форма бедренной кости наглядно свидетельствовала о его выпрямленной походке.
Пока вокруг этого питекантропа разгорались научные споры, Дюбуа продолжал производить около Триниля дальнейшие раскопки, но так как они оказались безрезультатными, он в 1895 г. вернулся в Голландию. В это время его питекантроп уже прославился в научных кругах и находка стала предметом дискуссий.
Хотя научные дебаты о питекантропе и выяснили многое, все же находка постоянно вызывала новые сомнения и проблемы. Наиболее серьезными вопросами были следующие: 1) принадлежат ли описанные костные остатки действительно одной и той же особи; 2) каков геологический возраст слоев, в которых эти остатки были найдены (Дюбуа относил их к плиоцену, то есть к самому концу третичного периода); 3) был ли питекантроп обезьяной, человеком пли переходным звеном между ними?
Разные ученые высказывали различные мнения. Если первый вопрос оставался все время открытым, то на второй был получен ответ благодаря определению костей животных, которые были собраны особой экспедицией, посланной в 1907 г. с этой целью на Яву в Триниль. Благодаря богатому сбору скелетных остатков млекопитающих было установлено, что тринильскпй слой, в котором Дюбуа нашел остатки питекантропа, относится не к третичному периоду (плиоцену), а к раннечетвертичному, или к плейстоцену, причем не к его началу, а к середине. Это утверждение опровергло предположение Дюбуа о том, что питекантроп относится к третичному периоду (плиоцену). По мнению Дюбуа, третичный период был теоретически наиболее подходящим, и поэтому он стоял именно за этот геологический период. Но последний вопрос, который все настойчивее выступал на передний план, не мог быть удовлетворительно разрешен, потому что материалы Дюбуа для этого были недостаточными. Необходимо было найти новые, более полные остатки.