Лес.
Появляются дети.
Петер. Ну вот, опять мы в той же беде, что и неделю назад.
Томас. Вот и выручай нас, показывай дорогу – ты ведь такой умный, тебе это раз плюнуть, сам говорил.
Петер. Ещё слово, и я так тебе вмажу – живо дорогу найдёшь. Отца здесь нет, заступиться
некому.
Зигмунд. Не пойму, чего мы в лесу не видали, зачем нас снова сюда привели? Сидели бы
себе дома, в тепле, у отца с матерью.
Маттиас. Петер, миленький, выручай, показывай дорогу.
Вальтер. Ой, сегодня ещё страшней, чем в прошлый раз. Вон как молнии сверкают и, слышите, гром гремит.
Барнабас. Помоги, помоги нам, Петер! Недаром ведь ты такой большой и толстый!
Август. Выручай, братец, найди дорогу.
Петер. И не сюда, и вроде бы не сюда. Откуда мне знать, куда делась эта чёртова тропинка!
Да не гадите вы! Томас, ты у нас умница, может, подскажешь, как нам быть.
Томас. Подскажу, если ты всем объявишь, что ты дурак.
Маттиас. Ну, конечно, конечно, Томас, миленький, чего здесь объявлять, и так все знают: он у нас дурак, а ты умный, отведи нас домой, там ужин стынет, а здесь вот-вот ночь
наступит и гроза собирается.
Томас
Так слушайте. Родители бедны,
Вы сами знаете. Однажды ночью
Я разговор случайно их подслушал.
Поскольку прокормить нас было нечем,
Они решили в лес отправить нас.
Петер. Ну и подлая затея!
Томас
Узнав про это дело, в то же утро
Стал собирать я камушки тайком,
Едва мы в лес вошли, я потихоньку
На тропку стал по камушку бросать
И так бросал до самой тёмной чащи,
Где нам отец велел собрать весь хворост,
И увязать, и погрузить на тачку.
Вот почему сумели мы тогда
С пути не сбиться. Оставлял я знак
По деревом, у кочки, под кустом.
Так в сумерках мы добрались до поля,
А там уже пошли на огоньки.
Петер. Ай да умница, ай да голова! Золото, а не братишка!
Томас
Но с той поры я был настороже,
Следил за каждым словом и намёком.
И вот вчерашней ночью я услышал,
Что в доме снова денег ни гроша
И что родители опять решили
Свести нас в лес, как в прошлый раз, и бросить.
Петер. Никогда бы не подумал, что мать способна так со мной поступить.
Томас
Хотел я утром вышмыгнуть из дому,
Что камушков собрать, как в прошлый раз, –
Не тут-то было: двери на замке,
А нас уже торопят в путь-дорогу.
Так ничего и не успел я сделать.
Петер. Выходит, и ты, замухрышка несчастный, не можешь нас из беды вызволить.
Томас
Хлеб, что с собой родители нам дали,
На крошки раскрошил я и украдкой
Бросал под каждым деревом большим.
Тропинку мы найдём по этим знакам.
Смелее, братья, следуйте за мной.
Петер. Хлеб? Крошки?
Томас. Здесь ничего нет.
Маттиас. И здесь ничего.
Август. Нигде никаких крошек.
Томас. Плохо дело.
Петер. Ах ты, ослиная твоя башка! Крошки! Это ж надо додуматься – крошки! Да я сам за
работой нашёл этих твоих крошек штук пять – шесть, ещё удивился, откуда они взялись, ну и, ясное дело, съел.
Томас. О Господи!
Петер. А остальное наверняка птицы склевали. Ты что, думаешь, все твари Божьи на тебя
похожи? Это только ты один и способен – мимо хлебной крошки пройти и не подобрать.
Томас. Тогда, значит, мы и вправду заблудшие дети.
Петер. Ну и осёл! Разбрасывать хлебные крошки. Сколько живу, таких дураков не
видывал!
Томас. Как же нам быть?
Петер. Кричите, братцы, вопите, что есть мочи! ( Про себя). Этот гнусный карлик всех нас
погубил.
Все кричат.
Авось эхо нам поможет, куда-нибудь да донесётся, кто-нибудь да услышит. Кричим ещё
раз!
Кричат.
Вальтер. Ой, как громыхает!
Август. А тучи какие низкие и чёрные, темнеет как быстро, нет, несдобровать нам.
Петер. У меня от голода кишки переворачиваются, будто коршун всё нутро когтями дерёт.
Зигмунд. Дождь все хлеще, темень всё гуще, а вокруг никого – ни человека, ни жилья.
Петер. Ну, ты, умник, пораскинь мозгами, может, придумаешь чего?
Томас. Льёт-то вон как, боюсь, сейчас ручьи потекут, и меня смоет.
Петер. И в кого ты такой маленький уродился, не пойму.
Томас. Помогите-ка мне взобраться на это дерево, надо осмотреться.
Петер. Дурень, что ты увидишь – тьма хоть глаз выколи.
Томас. Чем темнее ночь, тем легче разглядеть свет вдали.
Барнабас. То же верно. Помоги ему, Петер.
Петер. Ну так иди сюда, забирайся. Держись крепче. Да слезь ты с моего носа, головастик
несчастный. Погоди, вот так… Скоро ты там вскарабкаешься?! Давай, давай, ползи! А
толку что? Ветер его с верхушки сорвёт и начнёт носить по белу свету. Как пёрышко, пока
его ворона не склюёт или голуби в гнездо не унесут.
Томас ( сверху). Я вижу свет!
Петер. Где?
Томас. Там, левее, внизу, очень далеко. Сейчас спущусь, я запомнил, в какую сторону
идти. ( Спускается). Ой, ветер-то как свищет, ливень стеной, и гром гремит. Сюда, сюда, все за мной.
Плача и сетуя, все уходят.
Сцена третья.
Хижина, освещённая огнём большого очага.
Мальвина прядёт, Геут жарит на вертеле целого барана.
Мальвина. Да, господин советник, при странных обстоятельствах свела нас судьба. Могла
ли я думать, что в рассвете юности и таланта, получив превосходное воспитание, я в один
прекрасный день, – а с этого дня минуло уже пять лет – во время прогулки, когда, заигравшись, отобьюсь от подружек, – буду похищена и стану супругой чудовища? О небо, беспредельно было моё отчаяние, но всё та же судьба распорядилась послать в наш дом
вас, советник – увы, к вашему несчастью – и даровало мне высокую дружбу вашей души, ваше благородство, дабы утешить и укрепить меня в моей печальной участи.
Геут. О доброе, нежное сердце! Возможность излить вам душу, поведать о невероятных
моих страданиях – единственное, что укрепляет мой дух и тело, помогая выносить все эти
жуткие потрясения, иначе они давно бы свели меня в могилу.
Мальвина. Позвольте спросить, дорогой советник, воспользовались ли вы примочками, которые я вам дала?
Геут. О да, добрейшая, родственная душа, без них мне бы давно пришёл конец – сегодня
он предавался своей мерзкой забаве, как одержимый.
Мальвина. Можно ли придумать игру более отвратительную и извращённую?
Геут. Только он способен находит удовольствие в подобных развлечениях.
Мальвина. И всё же только эти игры и спасают вас, дорогой господин советник. Иначе он
давно бы вас зарезал и съел, ибо вы при всех несчастьях и оскорблениях, выпавших на
вашу долю, не можете похвастаться особой худобой.
Геут. О злодей из злодеев! Сегодня я совсем было решился на побег, и только мысль о вас, моей благородной подруге по несчастью, удержала меня от этого шага.
Мальвина. Дорогой мой, поверьте, это безнадёжная затея. Вам не всё известно. Вон в том
накрепко запертом железном сундуке, ключи от которого он всегда носит при себе, хранится пара волшебных, магических сапог. Не знаю, от кого и как они ему достались, только стоит ему их надеть, и каждый его шаг – в семь миль. Я имею в виду наши, английские мили. Так что, вздумай вы бежать, он просто наденет эти проклятые сапоги, нагонит вас в одну секунду и уж здесь, не сомневайтесь, прикончит.
Геут. О, чем заслужил я столь жестокий жребий – лишиться профессии и здесь, вдали от
любимой супруги, быть предметом нечестивых забав злодея и вертеть жаркое у очага!
Мальвина. Вертите, советник, как следует вертите, а то ещё, не дай Бог, подгорит.