Когда мне исполнилось шесть лет и я готовилась идти в первый класс, мои родители переехали из города в деревушку в часе езды от города, на берегу живописного озера длиной девять миль. Гринвуд-Лейк был так близко от Нью-Йорка, что мог считаться его пригородом. Но из-за того, что транспортное сообщение с Манхэттеном было неважным, место производило впечатление сельской глубинки. Родители присмотрели дом, который захотели купить, летом, когда городок был полон состоятельными туристами и отдыхающими. «Местные» были совсем другие: в большинстве своем это были ирландские, немецкие и итальянские рабочие семьи. Многие мужчины служили в Нью-Йорке – в полиции и пожарной охране. Мамочки сидели дома. Во всем городке мы были единственной еврейской семьей. Я выделялась не только благодаря своему характеру, но и своими классовыми, религиозными и культурными особенностями, чего я тогда, будучи ребенком, конечно, не понимала.
Мне не оставалось ничего другого, кроме поиска путей к бегству.
Странная девочка на качелях, успокаивающая себя навязчивыми ритмичными движениями, – это, вероятно, не тот образ, который возникает у вас в сознании, когда вы думаете о наркоманке и ее жизненном опыте. Свойственный нашей культуре облик наркомана не должен вызывать сочувствие. Во-первых, он пропитан расизмом – так, несмотря на то, что чернокожие и латинос не более склонны к зависимости, чем белые, в историях о зависимости, рассказываемых американскими СМИ, в качестве главных героев фигурируют именно чернокожие и смуглые. Если же речь идет о белых, то этот сюжет представляют как «нетипичный» случай.
Во-вторых, отчасти в результате расизма, пропитавшего нашу политику в отношении зависимости, эти образы призваны рисовать людей, пораженных ею, как «врагов» или «демонов», распущенность которых обусловлена жадной страстью к ничегонеделанью, а не по-человечески понятным стремлением к безопасности и душевному комфорту. «Личность зависимого» считается дурной: слабой, ненадежной, эгоистичной и неуправляемой. Даже когда мы в шутку говорим о ком-то, что у него болезненное пристрастие к чему-то, то стремимся объяснить этим потакание слабостям или оправдать чувство вины за полученные удовольствия – пусть даже и в ироническом ключе. Для того чтобы понять роль обучения в развитии зависимости и разобраться в чертах характера, предрасполагающих к зависимости, надо более внимательно исследовать связь зависимости и свойств личности.
Несмотря на то что анонимные алкоголики и психиатры определили зависимость как форму деятельности антисоциальной личности или как извращение «характера», проведенные научные исследования не подтвердили правильность этой идеи. Невзирая на многолетние попытки, ученым так и не удалось выявить характеристики, свойственные всем страдающим наркотической зависимостью. Если вы убеждены, что вы сами или любимые вами люди страдаете наркотической зависимостью вследствие ущербности или эгоизма, присущих вашим личностям, то вы сильно заблуждаетесь. Джордж Куб, директор Национального института алкоголизма, сказал мне: «Мы находим, что личность людей, страдающих алкоголизмом, если вам угодно, является весьма многогранной; личность алкоголика не существует как таковая».
То есть, по существу, идея о некой «склонной к зависимости личности» является мифом. В научных исследованиях не удалось выявить универсальных личностных черт, какие были бы свойственны всем людям, страдающим наркотической зависимостью. Только в половине случаев зависимость является множественной (исключая зависимость от курения), при этом одни могут контролировать употребление субстанций, от которых они зависят, а другие – нет. Некоторые стесняются своей зависимости, другие бравируют ею. Некоторые добры и заботливы, некоторые жестоки. Некоторые стремятся быть честными, иные дают себе в этом отношении поблажку. Среди людей, страдающих зависимостями, можно найти весь спектр человеческих характеров, несмотря на то что пресса чаще всего рисует их в образе жестоких, бессердечных чудовищ. Всего 18 процентов зависимых отличаются такими личностными чертами, как лживость, склонность к воровству, отсутствие совести и антисоциальное поведение. Конечно, этот показатель в четыре раза превышает аналогичный показатель среди здоровых людей, но все же 82 процента из нас не соответствуют представленной карикатуре на человека, страдающего наркотической зависимостью.