Главное в истории Коршунова-отца — ее социальное содержание, важное не только для самой биографии героя, но и для обрисовки истоков духовного мира советского военного человека 30-х годов. При ином общественном строе такие биографии, как у Левинсона и Коршунова, не могли быть обычными. Где, кроме социалистического государства, сын маляра мог стать полковником, закончить Академию Генерального штаба? Рассказано обо всем естественно, спокойно. В нашей стране становилось обычным такое продвижение людей, основанное лишь на способностях и настойчивости.
Отдельная глава о жизни отца героя была в повести закономерна. Но жизнь Коршунова-старшего здесь лишь описывалась, излагалась. Во втором варианте повести, в «Александре Коршунове», где вставных глав не было, отец уже лицо действующее. Он едет в больницу к сыну, с Алы и Субботой, он понимает, что значит для его Сашки Аня, «черноволосая сестра». Сравнение вариантов повести показывает, что писатель продолжал думать над образами своего любимого произведения.
Как и предвидел товарищ Коршунова, партийный секретарь Захаров, жизнь нашего героя еще на взлете. К последней главе он уже начальник штаба округа. Однако того накала — и мысли и действия, — которым отличались первые главы, здесь нет. Похоже, что автор механически соединяет истории, которые могли бы дать содержание пограничным рассказам. По такому принципу повесть можно продолжать довольно долго. Очевидно, автор это чувствовал. Отсюда, возможно, и поиски вариантов, и стремление к иным сюжетным ходам в написанном позже одноименном сценарии.
Эпизоды на западной границе были необходимы Канторовичу, чтобы подчеркнуть важную для него мысль. Здесь нет боев и походов, но суть пограничной работы остается прежней: «Нужно побеждать здесь, как мы побеждали в Азин. Правила игры остаются прежними... Мы не просто стережем такой-то участок границы... Мы охраняем землю». Так определилась задача армии мирных дней.
Повесть «Полковник Коршунов» была психологически глубока, но ей не хватило исторической широты, временных реалий. Все-таки девять лет в жизни героя, тем более героя интеллектуального, — это большой период в жизни страны. Рецептов, как давать эти приметы времени — публицистическими ли отступлениями, отдельными штрихами,— не существует. Скажем, в повести С. Диковского «Патриоты» после упоминания о том, что Корж много ездил и видел, сказано: «Он знал, что в Новороссийске из города на «Стандарт» ездят на катерах, что в Бобриках выстроили кинотеатр почище московских, что Таганрог стоит на горе...» И кажется, будто пограничники чувствуют за спиной всю страну. В другом случае после