— Только не говори об этом Себастьяну, — демон ухмыльнулся. — Иначе он с меня три шкуры спустит.
— Мой рот на замке, — со слабой улыбкой кивнула я.
— А теперь пойдём-пойдём. Я уверен, что такси нас уже ждёт внизу, да и Себастьян не любит, когда на его встречи опаздывают.
— Хорошо.
Мы с греческим демоном всё-таки покинули нашу квартиру и, сев в такси, поехали прямиком в кафе, где и должна была состояться встреча с моей матерью.
Мама стояла у кафе вместе с Себастьяном. Тот разговаривал довольно спокойно о методах лечения и о том, как нужно его проводить даже с обычными людьми.
Мама… Она… Она была также взволнована, как и я.
Те же самые густые чёрные волосы, как у меня, хоть в них и запрятались седые пряди, губы, разрез глаз, полных грусти и какой-то искренней надежды. Надежды на то, что всё ещё можно хоть как-то исправить или вернуть, что потеряно всё же не столь многое…
И вот я всё-таки иду навстречу к матери и Себастьяну вместе с Доросом, который держится рядом со мной в качестве моральной и духовной поддержки.
— Мама… — очень тихо произнесла впервые в своей жизни это слово я, подходя к женщине.
Она тут же посмотрела на меня и застыла, как статуя.
Сумка вывалилась из ее рук, губы задрожали, словно по её телу прошёл мороз, но затем они медленно расплылись в искренней и радостной улыбке. Ее глаза ожили и наполнились слезами, что медленно покатились по её щекам.
Мама протянула ко мне руки и стала сама идти на встречу.
— Д-доченька… Регинушка, девочка милая моя… Какая же ты стала.
В этот момент в моём сердце, словно что-то сломалось, и вся та стойкость, гордость и самомнение, что служили мне маской долгое время, ушли, уступая место горячим и искренним слезам, бегущим по моим щекам тоненькими и непрекращающимися ручейками.
Я просто позволила матери обнять меня, а себе же ответить на её тёплые объятья, в которых так хотелось раствориться.
Клянусь всеми демоническими силами Себастьяна, какие же у мамы добрые, нежные и ласковые руки, и как они дрожали, хоть и обнимали меня, сжимали и разжимали мои волосы, бродили по моему лицу.
Я наслаждалась этими тёплыми незнакомыми прикосновениями и вздрагивала, словно щеночек, боящийся оплеухи. Какие у неё сухие губы, но целовала они меня нежно и крепко, по-матерински, часто и обегая всё лицо, волосы и даже мои ладони.
Мама… Моя мама здесь, со мной, и она любит меня, не смотря на столь долгую разлуку. Она узнала меня, не смотря на то, что она не видела меня долгие годы. Узнала, почувствовала и приняла с такой трогательной искренностью, что даже многие прохожие сами проливали скупую слезинку умиления.
— Кажется, тебе всё-таки следует признать, что ты в какой-то мере, но делаешь работу ангелов, братец, — тихо сказал Дорос Себастьяну, слегка ухмыльнувшись.
— Забыл ли ты, как поклоняющейся Афродите помог сам бежать с островов, чтобы та смогла жить не взаперти. Ты даже свою жизнь отдал физическую ради её побега и подарил ей любовь, — Себастьян хитро улыбнулся. — Твоя первая искренняя человеческая любовь.
— Сколько веков уже прошло, а ты всё не устаёшь припоминать мне это, — греческий демон усмехнулся в ответ. — Впрочем, ты сам сейчас действуешь, не только исходя собственных целей, разве нет?
— Верно. И заткнись, не говори об этом больше. Я тебя знаю, будешь ещё баллады петь на этот счёт.
— Как бы об этом не догадались и без моей помощи, братишка.
— Давай лучше закажем нашим дамам столик. Пусть поедят, поговорят. К тому же… — Себастьян тут же нахмурился. — Клод встретился с ней в такси. Дело накаляется. Боюсь, без помощи со стороны нам не обойтись.
— Быстро же этот «мистер псевдо-совершенство» начал действовать, я гляжу, — тон рыжеволосого вмиг похолодел и стал серьёзным, и он повёл своего брата внутрь кафе, дабы заказать столик, но его последнюю фразу мне всё-таки удалось услышать: — Что же, я постараюсь связаться со своими друзьями, как можно скорее.
Больше я ничего из разговора демонов, увы, не услышала, так как они ушли достаточно далеко, да и у меня сейчас были куда более важные дела и мысли.
Матушка… Да… Именно так я решила называть эту добрую искреннюю женщину, которая задавала мне разные вопросы, и хотела знать как я жила, как пыталась лечиться, как я жила в приюте все эти годы.
Она просила меня ничего не утаивать… Что же, когда мы сели за столик, то я более мягко, но рассказала всё возможное о своей жизни, на время пока опустив подробности о расправе над семьёй отца.