Стоило аномалиям полностью исчезнуть, а дому обрести свой первоначальный вид, как я медленно и осторожно поднялась с колен, машинально обнимая свои же плечи, будто пыталась согреться после зимней стужи.
— Всё, наконец, закончилось… — тихим полушёпотом проговорила я, слабо и неторопливо идя в сторону выхода из особняка.
Открыв его большие двери и выйдя на улицу, я увидела восходящее над горизонтом солнце.
Это был первый рассвет… Это было первое утро… Когда ко мне пришло осознание того, что я, наконец, обрела то, к чему так долго стремилась.
Смерть Клода принесла мне мир и покой. Желанную жизнь без страха и терзаний из-за воспоминаний о прошлом.
Я… Себастьян… Наши друзья и союзники… Все мы заплатили за это огромную цену. Каждый из нас свою. Но… Это того стоило.
— Регина! — послышался тревожный голос Себастьяна, который бежал вместе с остальными ко мне. Они видели, как аномалии «уходили», а значит, он знал, что Сиэль…
— Всё закончилось… — отозвалась я, слабо спускаясь вниз по ступенькам.
Мой взгляд, полный понимания и сочувствия встретился с взглядом бежавшего Михаэлиса.
Я прекрасно понимала, что он будет тосковать по мальчику. Снова…
— Понятно… Вот… Говнюк… — процедил сквозь зубы демон, склонив голову и сжав кулаки… Но это длилось лишь секунду, и потом он лишь слабо усмехнулся: — Ну, хоть не будет донимать спорами.
— Он тоже будет скучать по тебе… — я грустно улыбнулась в ответ, всё же, наконец, спустившись по лестнице.
Когда все подбежали ко мне, мой взор сразу же пробежался по Доросу и Зираэлле, которые выглядели уже достаточно слабыми. Видимо, на них сказалась не только битва, но и Дьявол, как и обещал, взял с них свою плату.
Оба были рады меня видеть, это было заметно по радости в их глазах, которая скрывалась после усталости.
Но я чувствовала, как они… Будто угасли…
От Зиры не чувствовалась демоническая сила, и как будто часть её оригинальности поблекла, волосы стали чуть темнее, а глаза обрели другой цвет.
А вот Дорос… Он будто прибавил лет десять. Если раньше греческий демон был подтянутым и молодым, то теперь на его лице читался возраст, морщины, пигментные пятна от солнца, словно укрытый веснушками.
Грусть, печаль и некая вина легли на моё сердце тяжёлым грузом, хоть я и старалась скрыть это от друзей, пытаясь сдержать ком, подступивший к горлу.
Мне было очень жаль, что отчасти по моей вине они лишились своих сил.
— Не печалься, — улыбнулся тепло Дорос, что встал позади меня и обнял за плечи. — Я пожил достаточно, чтобы уйти спокойнее.
— И я приложу все силы, чтобы Дорос жил спокойно и, может быть, подольше, — слабо улыбнулся Зигирилл, что пытался изо всех сил держать беспокойство о своём возлюбленном при себе и не казаться таким уж чувствительным невротиком.
— Постарайся, пожалуйста… — прошептала тихо я в ответ, на что получила понимающий и согласный кивок со стороны ангела.
— Не волнуйся и за меня, моя дорогая, — Зираэлла также ласково улыбнулась, коснувшись моего плеча. — Ты же знаешь, что со своим любимым жнецом я теперь точно не пропаду.
— Знаю… — я опустила глаза, всё же проронив несколько слезинок, а затем вновь прошептала: — Я очень сильно вас люблю… Вы стали для меня второй семьёй, которую я никогда и ни за что не забуду…
— Мы и будем семьёй. До самого конца, — с улыбкой ответили они, и все окружили меня, бережно обнимая, словно родители прижимали к себе своего ребёнка, желая пожалеть его и похвалить за отличный труд, за его первую и важную победу.
Я же обнимала их в ответ, желая запомнить этот важнейший момент в своей теперь вечной и бессмертной жизни.
В какой-то момент мне хотелось просто разреветься в объятьях своих друзей, своей второй семьи, от счастья и некой печали, смешанных сейчас воедино.
Впервые за долгое время я снова почувствовала себя той девушкой из приюта… Прежней собой. Только теперь у этой самой девушки было впереди светлое и по-настоящему счастливое будущее.
— Мы с тобой… — ласково прошептал все, кто был рядом. Даже Грелль, что обнял нас последним. Только Уильям воздержался от объятий, но снисходительно кивнул мне, и Айзек, который в последний раз взглянул на особняк.
— За тебя… Друг и брат, — прошептал он, величественно поклонившись.
— Теперь сущность Азбиля примет упокоение, где бы она сейчас ни оказалась, — негромко произнесла я, взглянув на его друга.
— Да… Теперь я могу уйти, — ответил спокойно Айзек, который повернулся к нам. — Не думаю, что я вам нужен.
— Айзек, я… Я не принуждаю тебя остаться с нами, если ты этого не хочешь, но… — начала, было, я, когда остальные осторожно разомкнули свои объятья и неторопливо отпустили меня.
Фамильяр закатил глаза от раздражения:
— Да когда же ты перестанешь мямлить…
Я взяла себя в руки и вздохнула:
— Я просто хочу сказать, что мы будем рады тебе в наших рядах по-прежнему. Даже не смотря на то, что ты та ещё заноза в заднице, — последнюю фразу я проговорила со смешливым фырканьем.
— То же самое могу сказать о тебе и Себастьяне, особенно, когда вы «сюсюкаетесь», — но фамильяр тяжело вздохнул и покачал головой. — Если не приду через неделю, значит, решил пойти быть свободным идиотом.
— Я понимаю, — кивнула понимающе я в ответ. — Но, что бы ты ни решил, я желаю тебе удачи на твоём пути.
— Хах, вот за это точно спасибо, Регина. Отпразднуйте за меня хорошенько вашу победу.
— Ну, куда же без этого.
Я улыбнулась Айзеку, который едва ли заметно подмигнул нам всем, а затем развернулся и пошёл своей дорогой, что наверняка приведёт его к новым особенным приключениям, к которым он наверняка уже привык за свою долгую жизнь.
Наши с ним пути ещё обязательно пересекутся в будущем. Но сейчас ему было необходимо покинуть нас.
Мы же вернулись в лагерь… Увы… Праздновать не было сил совсем.
И хотя мы все улыбались и радовались тому, что теперь Клод навсегда исчез из этого мира и больше не будет нас беспокоить, мы не танцевали, не шутили.
Нет… Мы оплакивали погибших, молча, смотрели на огонь, который развела Ани, и просто попивали последние баночки газировки и пива.
Сворачиваться будем завтра. Сегодня же нам было необходимо морально прийти в себя и отдохнуть, чтобы возвращаться домой.
В таком тихом и скромном праздновании нашей всеобщей победы мы провели время до самого вечера.
И хотя весь день я чувствовала себя очень измотанной и усталой, уходить в шатёр мне не хотелось. У меня было желание провести этот день вместе со своими друзьями, с которыми я прошла этот долгий и длинный путь.
И только ближе к закату Себастьян всё же настоял на том, чтобы мы пошли в наш шатёр, и отвёл меня туда.
— Как ты себя чувствуешь теперь? — осторожно спросил меня он, когда мы наконец-то оказались наедине.
— Честно? — я едва ли слышно вздохнула в ответ. — Я… Чувствую себя наконец-то полностью свободной, но при этом ощущаю некое опустошение.
— Так всегда бывает… Когда победа окончательная, но не без платы за неё, — виновато и грустно произнёс Михаэлис, аккуратно обняв меня за плечо.
— Кажется, прошла целая вечность с тех пор, когда я поклялась отомстить всем своим врагам… — прошептала я очень тихо вдруг. — Но, если бы я была тогда такой, какая я сейчас… Я… Наверняка бы выбирала иные пути… Лишь бы не терять тех, кому пришлось заплатить…
— Увы… Некоторые пути нельзя выбрать так, чтобы нужный результат свершился.