Я высунул нос из-за угла. Ко мне, пригнувшись и ползком, подгребали восемь наших во главе со старпомом. На дорожке ещё грохнул автомат, в ответ из трёх точек полоснули по нему и по стене моего укрытия. Старпом запрыгнул за угол, крикнул:
-Валим! Патронов уже нет!
Ватага ломанулась в соседний дворик, направляясь к спасительным горам. Последним шёл Лёха, зажимая ладонью щёку. Из-под ладони текла кровь.
От дорожки, где шла перестрелка, меня отделяло каких-то пятьдесят метров, но я ничего не видел из-за зелени. Там раздавались крики, потом щёлкнули два пистолетных выстрела, снова очередь – и тишина. Кто-то крикнул по-английски:
-Собаки! У нас трое убитых и трое раненых! Давайте срочно транспорт!
Другой голос добавил:
-Вы двое – туда! За дом ушли несколько русских. Кажется, без оружия.
Кто-то на тропинке громко стонал, его просили потерпеть. Загудел двигатель, звук стал быстро приближаться. Стало ясно: ни Санька, ни остальных я уже не дождусь. Зато дождусь парней в банданах, причём очень скоро. Надо было делать ноги. Я хотел подняться и догонять своих, но левая нога отказывалась гнуться. Только сейчас я увидел, что по штанине в районе колена расплывается тёмное пятно. За углом раздался треск веток, и тот же голос произнёс:
-Надо туда гранатой!
Другой ответил:
-Кэп просил сильно не шуметь. Я их руками порву. Они сержанта убили. Животные.
Тон разговора был такой же, как на острове у кактуса: деловой, без лишних эмоций, так что сразу верилось: меня сейчас порвут руками!
Я достал «Ругер». Господи, каким же он показался маленьким и неспособным защитить хозяина от тех двух профессионалов с футуристическим оружием!
За моей спиной был вход в подвал домика: лестница в пять кривых ступенек вниз и гнутая полуоткрытая железная дверка. Я скатился по ступенькам и просочился в щелку, в которую пару месяцев назад мне проникать можно было даже не пытаться. Было темно, пахло тухлятиной, под ногами валялись какие-то банки. Я шевельнул одну, и из-под неё вылез недовольный скорпион. Небольшой подвал на две равные части перегораживала бетонная стена с такой же дверкой, что и первая, тоже выгнутой и приоткрытой. Обе двери явно кто-то выломал ломом снаружи, добираясь до чего-то или кого-то внутри. Я пролез за вторую дверь и остановился. Тут стояла уже кромешная тьма и такой запах, что я засунул нос в олимпийку и чуть не сблевал. Пахло кем-то большим и давно мёртвым. Где-то рядом тяжело гудели мухи. Я на ощупь сделал четыре шага вдоль стены и упёрся в угол. Дальше идти было некуда. У первых дверей уже топали ботинки, скрипели ржавые петли, захрустело стекло. Я сполз спиной по шершавому бетону, сел на корточки и навёл ствол на контур проёма. И только тут оценил то, что на свету было не видно: мушка и прорезь моего «Ругера» ярко светились зелёными точками! Удобно! Если бандана появится в дверях – с трёх метров я не промажу даже в полной темноте. Надо только не забыть оставить один патрон для себя!
Бандана появилась и светанула фонариком перед собой, потом - в дальний угол. Мой палец на курке заплясал. Я готов был уже выстрелить, когда бандана сказала:
-Тут трупы одни. Две штуки. Видать – хозяева прятались от мексиканцев. Русские ушли.
Амер стоял в трёх метрах, его голова пролезла в дверь, а сам он, согнувшись, ещё стоял по ту сторону стенки. Он светил фонарём мимо меня, туда, где гудели мухи и слышался ещё какой-то насекомный шорох. Любой нормальный человек на его месте развернулся бы и ушёл. Но эти были ненормальные! Солдат со скрежетом распахнул дверку пошире, собирая штукатурку и ржавчину протиснулся на мою половину подвала и крикнул наружу:
-Седьмой, я внутри. Посмотрю, что за трупы. Будь там!
-Понял тебя, восьмой! – раздалось с улицы.
Восьмой прошёл в угол, и теперь мне стало видно, что свет исходит из его автомата, вроде как прямо из ствола. Он потыкал носком ботинка в мертвецов, лежавших в углу, нашёл что-то интересное, поднял, вытер о штаны и засунул в карман. У меня от вони слезились глаза, я толком даже мушку не видел, а этому хоть бы хны! Парень просто был на работе! Делал то, чему много лет учился. Успокаивало только одно: сейчас он развернётся – и мои муки кончатся. Он направит фонарик мне в лицо и тут же даст очередь. Пошарит в карманах, ничего не найдёт, заберёт ствол, и я буду гнить в этом подвале, пока черви не сожрут последний кусок.