— Сфятые слова! — закричал губернатор со слезой в голосе. От волнения буква «ф» вырвалась у него со свистом, как струя пара.
— Аминь! — возгласил Бирюльков и юркнул с головой под львиную шкуру.
— И это говорит Дон Кихот? — спросил подпоручик голосом, полным драматизма. — Откуда вдруг такие речи? С каких пор Дон Кихот стал поборником тирании? Бедный Росинант, куда привез ты своего хозяина! Его всю жизнь преследовали монах, солдат и палач. А ныне он готов подать им руку. Но если так, то и ему заказана дорога в страну будущего. — На миг он как бы выдохся и умолк. — Теперь понятна мне несмелость ваша, Дон Кихот! — проговорил он вновь звучным голосом. — Понятно и презрение льва. Что ж, коль вы не смеете сразиться с немейским львом, опустошающим окрестности похуже мора и чумы, тогда позвольте мне. — С этими словами он взял из рук оторопевшего Войкова шпагу, настоящую старинную шпагу из губернаторской коллекции, и громко воззвал: — Эй ты, трусливый зверь, выходи на поединок!
Но Бирюльков, следуя роли, вновь повернулся к доблестному рыцарю задом.
— Эй, ты! — повторил подпоручик, который уж и впрямь видел перед собой огромного чудовищного льва. — Проклятый трус! Какой ты лев! Ты волк, ты помесь волка и гиены. — И, сделав выпад, ткнул льва шпагой в зад.
Бирюльков дико взвизгнул, выскочил из клетки, волоча за собой коврики, и бросился прочь, держась рукой за зад.
Раздался взрыв хохота, и бедный наш фантазер мигом пришел в себя. Он видел, как хватается за бока и чуть не плачет со смеху губернатор, как звонко смеется Лизанька, буйно заливается Войков, и еще кто-то хохочет во все горло. И сам подпоручик, растерянный, ошеломленный, охваченный смущением и тоской, судорожно и криво улыбнулся.
Пока разыгрывалась вся эта сцена, воспринятая зрителями как блистательная игра незаурядного актера, на губернаторской кухне Филимон рассказывал обалделой челяди сказки про ратные подвиги своего славного полководца и конечно же и про свои собственные. Как они вместе на знаменитой батарее отражали натиск целой немецкой армии, как горстка героев пробилась сквозь немецкую армию и ушла в лес, как их благородие вывел полуживых людей из лесу и как перед всем строем облобызал его полковник и прицепил ему на грудь солдатского «егория».
— Но в этот самый секунд жахнуло снарядом и ранило их благородие в непотребное место, извиняюся, которое пониже спины и повыше колен… — Филимон даже всхлипнул от умиления.
Как был наказан «губернаторский барбос» и за что подпоручик был выслан из города
Подпоручик застал свою Дульсинею за гаданьем.
Светловолосая, с пышной прической и наморщенным лбом, она сидела над старинной книгой «предопределения судьбы с помощью хиромантии и астрологии». В этой книге было сказано, что каждый человек рожден под каким-нибудь небесным знаком, предвещающим богатство, удачу, счастье или, напротив, самую жалкую и горестную участь нищеты, изгнания и смерти. Увы, узнать, под каким небесным знаком ты рожден, не всякому дано. Для этого нужны познания по части астрологии. Здесь мог бы ей помочь Войков, который и обучил ее этому хитромудрому занятию. Но она не хотела посвящать его в свои тайны. Хиромантия для ее головки тоже была чересчур неверной и путаной «наукой». Оставались для определения судьбы простые таблицы.
Их было двенадцать — по числу месяцев в году; на каждой изображен был драгоценный камень, который имел свое значение и соответствовал тому или другому месяцу. Январю, а Лизанька родилась как раз в январе, соответствовал гранат — камень искренности и постоянства. Но вот беда — именинницей она была в ноябре, которому соответствовал хризолит, означавший неверность, измену и легкомыслие. Раздираемая столь жгучими противоречиями, она попросту сходила с ума.
К тому же она не знала, кому отдать предпочтение — подпоручику, чей камень — изумруд — сулил любовь и нежность, или Бирюлькову, чей камень — рубин, камень войны и буйства, — предрекал ему великие воинские доблести. А между тем Лизанька хорошо знала, что по характеру Бирюльков дезертир. Все это вызывало смятение в душе злосчастной полудевы. Увидев на пороге подпоручика, Лизанька мгновенно убедилась, что любит только его и верит только в его звезду.