А перед глазами стоял ее юный любовник с этой его потерянной, нестерпимо горестной улыбкой ни в чем не повинного человека.
Анна вся дрожала. И вдруг, припав лицом к коре дерева, заплакала в темноте ночи навзрыд, хрипло, устало и безнадежно. Ей самой было страшно от чувства любви, пожиравшего ей, как пламя, нутро. При одной мысли, что она может потерять Родиона, у нее мутился разум.
Глава тридцать вторая
Смерть отца
Андрей Иваныч проснулся среди ночи и сказал жене:
— Старая, посиди со мной, пока я помру. Чувствую, теперь уже скоро. Живых не тревожь, мать, я с ними простился. Помру когда, ты их и разбудишь!
— Бог с тобой, Андрей Иваныч! Гляди, тебе лучше, — ответила кроткая Аграфена Федоровна.
Он ничего не сказал, а только тихо улыбнулся. Да, ему было лучше, но он по наитию знал, что это улучшение вроде последней вспышки догорающей керосиновой лампы.
Человек, думал он, не знает того, что было с ним до рождения, потому что с ним ничего не было и его самого не было. И после смерти, наверно, ничего с ним не будет и его самого не будет. От этого сознания умирающему не было тягостно, уж очень он исстрадался от долгой болезни и уж далек был от всего живого и не боялся смерти, понимая неизбежность ее для всего сущего. Но после него оставался сын, и обостренным чутьем уходящего он чувствовал всю нескладность сыновней судьбы.
— Позови, мать, отца Василия. Хочу собороваться и причаститься святых таинств, — сказал он погодя тихо и спокойно.
Пришел старичок священник в черной рясе, с серебряным крестом на груди.
После совершения обряда умирающему, похоже, полегчало. Он лежал с закрытыми глазами, длинный, костлявый и землистый. Не слышно было его дыхания, порой казалось, что он и вовсе мертв. Но Аграфена Федоровна знала, что он живой и не спит, а думает о чем-то своем, ей не всегда доступном и понятном.
Всю жизнь прожила она с мужем душа в душу. Она не помнила, чтобы он когда-либо обидел ее грубым словом, окриком или самовольством. Он был человек безропотный и жил среди людей смиренно.
И, думая о муже, Аграфена Федоровна снова и снова задумывалась о сыне; о нерадивом и блаженном сыне. Чувствует материнское сердце — натерпелся сынок горя и обид вдосталь. За какие такие заслуги офицером сделался? С чего у него другая фамилия? И любовь закрутил с мужней женой. Того и гляди, перережет ему глотку Никанор. От смутных догадок и предчувствий у нее болело невыносимо сердце.
«Господи, вразуми его и просвети! И помилуй его царица небесная!» — молилась она беззвучно.
Умирающий открыл вдруг глаза и сказал отчетливо, как бы угадав в точности горькие думы жены:
— Сын наш с виду неказистый. Ветер тростник не ломает, и молния березку не тронет. Не мучайся, Граня! Бог охранит и сбережет его. Только не попутал бы его этот Шуйский.
Это были последние его слова. Он глубоко и шумно вздохнул, прикрыл глаза и впал в беспамятство. Лицо его сразу заострилось, дыхание стало учащенным и вырывалось из горла со свистом, грудь трепетала.
Аграфена Федоровна неслышно сидела подле него, она не звала его, не плакала, чтобы не мешать ему. Грех прерывать таинство смерти. Окликнешь умирающего, а он потом еще дольше мучиться будет.
Пора было будить живых. Но Аграфена Федоровна хотела еще хоть немножко побыть наедине с умирающим. Скоро он уйдет от нее навсегда, и одно ей утешение, что не долго переживет его. Только сына жаль.
Аграфена Федоровна почувствовала, как кто-то вошел в комнату и стал за ее спиной. Она знала, что это сын.
Похоже, начиналась гроза, поздняя осенняя гроза. В окна заглядывали молнии, глухо и отдаленно рокотал гром. Со стуком ударялись в оконные стекла порывы ветра.
Еще в детстве слышал Родион, что по народному поверью вещая и слепая птица сова ударяется в освещенное окошко, за которым умирает человек, как бы зовя его за собой. Родион стоял, сцепив пальцы на груди. На душе у него было тяжко, и ни в какие слезы излить эту тяжесть нельзя было.
Внезапно умирающий широко открыл глаза и воскликнул: «Света мне!» В этот миг сверкнула молния, озарив его преображенное лицо, полное выражения усталости, печали и покоя, наплывающего вместе с золотистым сиянием смерти.
Как-то сразу оборвалось дыхание, унялось и трепетанье груди, старый столяр вытянулся и умер.