— Если вы отец этого мальчика, — начал Николас,посмотрите, в каком он жалком состоянии, и подтвердите, что вы действительно намерены отослать его обратно в это отвратительное логово, откуда я его увел.
— Опять оскорбление! — закричал Сквирс. — Опомнитесь! Вы не стоите пороха и пули, но так или иначе я сведу с вами счеты.
— Стойте! — вмешался Ральф, когда Снаули хотел заговорить. — Давайте покончим с этим делом, не будем перебрасываться словами с безмозглым повесой. Это ваш сын, что вы можете доказать. А вы, мистер Сквирс, знаете, что это тот самый мальчик, который жил с вами столько лет под фамилией Смайк. Знаете вы это?
— Знаю ли я?! — подхватил Сквирс. — Еще бы мне не знать!
— Прекрасно, — сказал Ральф. — Нескольких слов будет достаточно. У вас был сын от первой жены, мистер Снаули?
— Был, — ответил тот, — и вот он стоит.
— Сейчас мы это докажем, — сказал Ральф. — Вы разошлись с вашей женой, и она взяла мальчика к себе, когда ему был год. Вы получили от нее сообщение после того, как года два прожили врозь, что мальчик умер? И вы ему поверили?
— Конечно, поверил, — ответил Снаули. — О, радость…
— Будьте рассудительны, прошу вас, сэр! — сказал Ральф. — Это деловой вопрос, и восторги неуместны. Жена умерла примерно через полтора года, не позднее, в каком-то глухом местечке, где она служила экономкой. Так ли было дело?
— Дело было именно так, — ответил Снаули.
— И на смертном одре написала вам письмо или признание, касавшееся этого самого мальчика, которое дошло до вас несколько дней назад, да и то окольным путем, так как на нем не было никакого адреса, только ваша фамилия?
— Вот именно, — сказал Снаули. — Правильно до мельчайших подробностей, сэр!
— И это признание, — продолжал Ральф, — заключалось в том, что смерть его была ее измышлением с целью причинить вам боль, — короче говоря, являлась звеном в системе досаждать друг другу, которую вы оба, по-видимому, применяли, — что мальчик жив, но слабоумен и неразвит, что она поместила его через доверенное лицо в дешевую школу в Йоркшире, что несколько лет она платила за его обучение, а затем, терпя нужду и собираясь уехать из Англии, постепенно забросила его и просит простить ей это?
Снаули кивнул головой и потер глаза, — кивнул слегка, глаза же потер энергически. — Это была школа мистера Сквирса,снова заговорил Ральф.Мальчика доставили туда под фамилией Смайк, все подробности были сообщены полностью, даты в точности совпадают е записями в книгах мистера Сквирса. В настоящее время мистер Сквирс живет у вас; два других ваших мальчика находятся у него в школе. Вы сообщили ему о сделанном вами открытии, он привел вас ко мне, как к человеку, порекомендовавшему ему того, кто похитил вашего ребенка, а я привел вас сюда. Так ли это?
— Вы говорите, как хорошая книга, сэр, в которой нет ничего, кроме правды, — заявил Снаули.
— Вот ваш бумажник, — сказал Ральф, доставая его из кармана, — здесь свидетельства о вашем браке и о рождении мальчика, два письма вашей жены и все прочие документы, которые могут подтвердить эти факты прямо или косвенно, здесь они?
— Все до единого, сэр.
— И вы не возражаете против того, чтобы с ними здесь ознакомились, и пусть эти люди убедятся, что вы имеете возможность немедленно обосновать ваши требования перед коронным судом и судом разума и можете взять на себя надзор иад вашим родным сыном безотлагательно. Так ли я вас понимаю?
— Я сам не мог бы понять себя лучше, сэр.
— Ну так вот! — сказал Ральф, швырнув бумажник на стол. — Пусть они просмотрят их, если угодно, а так как это подлинные документы, то я бы вам советовал стоять поблизости, пока их будут изучать, иначе вы рискуете лишиться нескольких бумаг.
С этими словами Ральф сел, не дожидаясь приглашения, и, сжав губы, на секунду слетка раздвинувшиеся в улыбке, скрестил руки и в первый раз посмотрел на своего племянника.
Николас в ответ на это последнее оскорбление, метнул негодующий взгляд, но, овладев собой по мере сил, занялся пристальным изучением документов, в чем оказал ему помощь Джон Брауди. В них не было ничего, что могло бы быть оспорено. Свидетельства были по всем правилам заверены и представляли собою выписки из приходских книг; первое письмо действительно имело такой вид, словно было написано давно и хранилось уже много лет, почерк второго в точности ему соответствовал (если принять в рассуждение, что его писала особа, находившаяся в крайне тяжелом положении), и было еще несколько заметок и записей, которые не менее трудно было подвергнуть сомнению.
— Дорогой Николас, — прошептала Кэт, с беспокойством смотревшая через его плечо, — может ли быть, что это так? Он сказал правду?
— Боюсь, что да, — ответил Николас. — А вы что скажете, Джон?
Джон почесал голову, покачал ею, но ровно ничего не сказал.
— Заметьте, сударыня, — сказал Ральф, обращаясь к миссис Никльби, — что поскольку этот мальчик несовершеннолетний и слаб умом, мы могли прийти сюда сегодня, опираясь на власть закона и в сопровождении отряда полиции. Бесспорно, я так бы и поступил, сударыня, если бы не принял во внимание чувств ваших и вашей дочери.
— Вы уже принимали во внимание ее чувства, — сказал Николас, привлекая к себе сестру.
— Благодарю вас, — отозвался Ральф. — Ваша похвала, сэр, стоит многого.
— Как мы теперь поступим? — спросил Сквирс. — Эти извозчичьи лошади схватят насморк, если мы не тронемся в путь: вот одна из них уже чихает так, что распахнулась парадная дверь. Каков порядок дня? Едет ли с нами юный Снаули?
— Нет, нет, нет! — воскликнул Смайк, пятясь и цепляясь за Николаса.Нет! Пожалуйста, не надо. Я не хочу уходить с ним от вас. Нет, нет!
— Это жестоко, — сказал Снаули, обращаясь за поддержкой к своим друзьям. — Для того ли родители производят на свет детей?
— А разве родители производят на свет детей вот этого? — напрямик сказал Джон Брауди, указывая на Сквирса?
— Не на ваше дело! — ответствовал этот джентльмен, насмешливо постукивая себя по носу.
— Не мое дело?! — повторил Джон. — Вот как! И по твоим словам, школьный учитель, никому не должно быть дела до этого. Вот потому, что никому нет дела, такие как ты и держаться на поверхности. Ну, куда ты лезешь? Черт побери, не вздумай наступать мне на ноги, приятель!
Переходя от слов к делу, Джон Брауди ткнул локтем в грудь мистера Сквирса, который двинулся к Смайку, ткнул с такой ловкостью, что владелец школы зашатался, попятился, налетел на Ральфа Никльби и, потеряв равновесие, свалил этого джентльмена со стула и сам тяжело рухнул на него.
Это случайное обстоятельство послужило сигналом для весьма решительных действий. В разгар шума, вызванного просьбами и мольбами Смайка, воплями и восклицаниями женщин и бурными пререканиями мужчин, сделаны были попытки насильно увести блудного сына. Сквирс уже потащил его к порогу, но Николас (который до сей поры явно колебался, как поступить) схватил Сквирса за шиворот и, встряхнув так, что зубы, еще оставшиеся у того во рту, зашатались, вежливо проводил его до двери и, вышвырнув в коридор, захлопнул за ним дверь.
— А теперь, — сказал Николас двум другим, — будьте добры последовать за вашим другом.
— Мне нужен мой сын, — сказал Снаули.
— Ваш сын выбирает сам, — ответил Николас. — Он предпочитает остаться здесь, и он здесь останется.
— Вы его не отдадите? — спросил Снаули.
— Я его не отдам против его воли, чтобы он стал жертвою той жестокости, на какую вы его обрекаете, словно он собака или крыса, — ответил Николас.
— Стукните этого Никльби подсвечником! — крикнул в замочную скважину мистер Сквирс. — И пусть кто-нибудь принесет мне мою шляпу, пока ему не вздумалось украсть ее.
— Право же, мне очень жаль, — сказала миссис Никльби, которая вместе с миссис Брауди стояла в углу, плача и кусая пальцы, тогда как Кэт (очень бледная, но совершенно спокойная) старалась держаться поближе к брату,право же, мне очень жаль, что все это случилось. Я не знаю, как следовало бы поступить, и это сущая правда. Николас должен лучше знать, и я надеюсь, что он знает. Конечно, трудно содержать чужих детей, хотя молодой мистер Снаули, право же, такой старательный и услужливый! Но если бы это уладилось по-хорошему, если бы, например, старый мистер Снаули согласился платить некоторую сумму за стол и квартиру и порешили бы на том, чтобы два раза в неделю подавали рыбу и два раза пудинг, или яблоки, запеченные в тесте, или чтонибудь в этом роде, я думаю, все были бы вполне удовлетворены.