Вокруг Кларетты, которая, скорее всего, не была виновна, а была лишь инструментом в руках других (в основном ее брата — авантюриста доктора Марчелло), плелись сети политических интриг и финансовых спекуляций.
У Ракеле тоже была налажена своя «разведка». Однажды она получила компроматы на доктора Марчелло Петаччи, которого никогда раньше не видела. Тот купил на противоположном берегу озера Гарда быстроходный катер, заплатив за него два миллиона четыреста тысяч лир. Откуда такие деньги? Согласно доносу, этот катер должен был служить для романтических прогулок и даже для… похищения дуче.
И Ракеле приняла решение: лично пришла к Буффарини и заставила его проводить ее к этой Петаччи. Вот версия Ракеле.
«Я всегда полагала, что во всех случаях лучше всего спокойно объясниться. Видимо, для Петаччи мой визит стал полной неожиданностью. Она долго не появлялась. Наконец спустилась со второго этажа в домашнем платье. Вид у нее был растерянный. Молодой немецкий офицер, выполнявший функции охраны, сопровождал ее и присутствовал во время всего разговора (он даже обыскал меня)».
Ракеле старалась справиться с нахлынувшими эмоциями. Петаччи несколько раз становилось дурно в течение продолжительного и трудного разговора.
«Я старалась убедить эту женщину, которая, без сомнения, любила Муссолини (из тюрьмы в Новаре она посылала мужественные письма), что мы обе должны пожертвовать своими личными чувствами и переживаниями, нельзя беспокоить дуче в такой трудный момент для нации. Я объяснила ей, что иначе мы поставим себя под угрозу, а она может даже быть убита».
Ракеле действительно питала страшную ненависть к сопернице и могла задумать операцию и убрать Кларетту. Но этого она не сделала. Во время встречи Ракеле для себя уяснила, что всеми действиями Кларетты руководила любовь к Муссолини: она никогда не получала ни подарков, ни каких-либо материальных выгод от связи с дуче. Ракеле не верила, что сам Муссолини считал необходимым прекратить отношения с Клареттой. Не верила в это и Петаччи. Чтобы убедиться, она позвонила на виллу Орсолина. Ответ, который она услышала, был холоден: «Я знаю, что там моя жена. Она права. Надо с этим кончать!»
Ракеле вернулась в Гарньяно. Она была очень взволнована. Уже в комнате на втором этаже у нее началась истерика. Бенито несколько раз звонил из штаба, интересовался состоянием здоровья Ракеле и вскоре приехал сам. Он был предупредителен. Его слова были полны нежности.
Из дневников Ракеле:
Я успокаивалась, но все-таки тревога не оставляла меня. Я думала не столько о Петаччи, сколько об опасностях, которым постоянно подвергался мой муж, думала об этом проклятом катере, на котором его должны были похитить. Я сказала ему, что не переживу новое 25 июля…
Муссолини надоели интриги, и он решил заменить министра внутренних дел. Но разве этим можно было спасти или даже изменить положение?..
С декабря 1944 года Муссолини уже не мог напрямую связываться с Гитлером. Этому мешали некоторые немецкие подразделения, действиями которых руководил генерал Вольф, а также определенные официальные лица Гиммлера в немецком посольстве. Чтобы быть уверенным, что его письмо дойдет до фюрера, Муссолини с зимы 1945 года был вынужден отправить в Германию сына Витторио. Как-то он воспользовался услугами атташе посольства Японии. Каждое послание Муссолини стало объектом особых поисков многих разведок и контрразведок. Вновь пошли разговоры о возможном похищении Петаччи и физическом устранении Буффарини. Поговаривали и о государственном перевороте. За переворот ратовали члены 10-й M.A.S. (M.A.S. — Мотоскафо АнтиСобмерджибили — дивизион торпедных катеров против подводных лодок), командиром которой был принц Валерио Боргезе, и вместе с ним молодые республиканцы, офицеры и полицейские из охраны дуче.
Муссолини после долгого перерыва решил поехать в Милан. «Я слишком долго сижу здесь взаперти; мне нужно возобновить контакты с массами», — сказал он вечером, а утром уехал. В восемь часов. Небо было безоблачным и спокойным, все предвещало налет вражеской авиации… Но встреча в Милане прошла удачно.
Некоторое время спустя Муссолини принял в генеральном штабе фельдмаршала Кессельринга, а в январе 1945 года уехал инспектировать западный сектор фронта.