– Ты расстроена. Видишь, не стоило ничего говорить, – пробормотал я.
Покачав головой, она процедила сквозь зубы:
– Нет, лучше всё-таки знать твои мысли, даже если они безумны.
– Прости.
Раздался ее раздраженный вздох, и на несколько минут снова наступила тишина. Я медленно поглаживал руку Эдит большим пальцем.
– О чем ты сейчас думаешь? – поинтересовалась она более спокойным тоном.
– Хм… ни о чем, если честно.
– Незнание сводит меня с ума.
– Я не хочу… ну, обидеть тебя.
– Выкладывай, Бо.
– У меня много вопросов. Но тебе не обязательно на них отвечать. Мне просто любопытно.
– Что именно?
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать.
С минуту я смотрел на Эдит, пока уголок ее рта не приподнялся в улыбке.
– И давно тебе семнадцать? – уточнил я.
– Давненько, – призналась девушка.
Я тоже улыбнулся:
– Хорошо.
Она посмотрела на меня как на умалишенного.
Но так было лучше. Легче – когда она просто жила, не беспокоясь о том, чтобы держать меня в неведении. Мне нравилось быть в курсе. Я хотел стать своим в ее мире.
– Не смейся… но как ты выходишь на улицу днем?
Она все-таки засмеялась:
– Миф.
Ее смех отдавал теплотой. Казалось, я проглотил пригоршню солнечных зайчиков. И улыбнулся еще шире:
– Сгораете на солнце?
– Миф.
– Спите в гробах?
– Миф, – секунду поколебавшись, Эдит тихо добавила. – Я не могу спать.
Минута у меня ушла на осознание сказанного.
– Совсем?
– Вообще, – прошептала она и печально посмотрела на меня. Я выдержал ее взгляд, попав в прекрасную ловушку золотых глаз. И через пару секунд полностью потерял нить размышлений.
Резко отвернувшись, она опять прищурилась:
– Ты не задал самый важный вопрос.
– Самый важный вопрос? – повторил я, не понимая, о чем она.
– Неужели тебе не любопытна моя диета? – спросила она с насмешкой.
– А, этот.
– Да, этот, – безрадостно подтвердила она. – Разве ты не хочешь узнать, пью ли я кровь?
Я поморщился.
– Ну, Джулс кое-что сказала об этом.
– Да неужели?
– Она сказала, вы… не покушаетесь на людей. Вашу семью сочли не представляющей опасности, потому что вы охотитесь только на животных.
– Она сказала, что мы не опасны? – со скептицизмом переспросила она.
– Не совсем. По словам Джулс, вы не считались опасными. Но квилеты все равно не хотели видеть вас на своей земле, просто на всякий случай.
Хотя взгляд Эдит был устремлен вперед, я не мог с уверенностью сказать, следит ли она за дорогой.
– Так она права? В том, что вы не охотитесь на людей? – как можно ровнее проговорил я.
– У квилетов хорошая память, – прошептала она.
Я понял это как подтверждение.
– Только не позволяй этому успокоить тебя, – предупредила Эдит. – Они правы, что держатся от нас на расстоянии. Мы все равно опасны.
– Не понимаю.
– Мы… стараемся, – объяснила она медленно и обреченно. – Обычно у нас хорошо получается. Иногда мы совершаем… ошибки. Я, к примеру, когда позволяю себе быть с тобой наедине.
– Это ошибка? – я услышал боль в своем голосе, но не уверен, уловила ли ее Эдит.
– И очень опасная, – пробормотала она в ответ.
Мы оба замолчали. Я наблюдал, как фары освещали изгибы дороги. Их свет двигался слишком быстро, нереально, как в видеоигре. Я ощущал время, ускользающее так же быстро, как черная лента дороги под нами, и вдруг пришел в ужас от мысли, что мне может не выпасть еще одного шанса побыть с ней вот так – открыто, в кои-то веки без всяких стен между нами. Ее слова были похожи на прощание. Моя рука, лежащая поверх ее, напряглась. Нельзя было терять ни минуты из того времени, которое оставалось провести вместе с ней.
– Расскажи мне еще что-нибудь, – мне было все равно, о чём она будет говорить. Просто хотелось слышать ее.
Похоже, перемена в моем тоне испугала Эдит, и она кинула на меня короткий взгляд:
– Что еще ты хочешь узнать?
– Расскажи, почему охотишься на животных, а не на людей, – спросил я о первом, что пришло в голову.
Мой голос звучал хрипло. Я дважды моргнул, прогоняя излишнюю влагу с глаз.
Ответ был очень тихим:
– Не хочу быть монстром.
– Но животных недостаточно?
Эдит помолчала.
– Не уверена, но я сравнила бы это с жизнью на соевом молоке и тофу, мы ведь и зовем себя вегетарианцами – семейная шутка. Это не вполне утоляет голод… точнее, жажду. Но дает силы сопротивляться. Большую часть времени, – мрачно добавила она. – Иногда бывает труднее, чем обычно.
– Сейчас тебе очень трудно?
– Да, – со вздохом подтвердила она.
– Но ты не голодна, – это было утверждение, не вопрос.
– Почему ты так думаешь?
– Твои глаза. У меня есть теория на этот счет. Похоже, их цвет связан с настроением, а люди обычно становятся раздражительнее, когда проголодаются, так?
Она засмеялась:
– Ты наблюдательнее, чем я думала.
Я слушал ее смех, запоминая его.
– Значит, все, что, как мне казалось, я видел – в тот день с фургоном… и впрямь произошло. Ты остановила его.
Она пожала плечами:
– Да.
– Насколько ты сильная?
Кинула на меня взгляд искоса:
– Достаточно.
– Ну, к примеру, можешь ты поднять пять тысяч фунтов? (Прим.ред.: примерно 2300 кг)
Казалось, она была немного ошарашена моим энтузиазмом:
– Если понадобится. Но я не слишком увлекаюсь силовыми рекордами. Они способны только вызвать дух соперничества у Элинор, а я никогда не стану такой сильной.
– Что ты имеешь в виду?
– Честно говоря, если бы она захотела, то, думаю, могла бы поднять над головой гору. Но я никогда не скажу этого рядом с ней, потому что тогда она обязательно попробует, – смех Эдит прозвучал безмятежно. Ласково.
– Ты охотилась в этот уикенд с э… Элинор? – спросил я, когда снова наступила тишина.
– Да… – она на секунду замолчала, словно решая, добавить ли что-то или нет, а потом продолжила: – Я не хотела отлучаться, но это было необходимо. Немного легче находиться возле тебя, когда я не голодна.
– А почему ты не хотела уезжать?
– Мне… тревожно… вдали от тебя, – ее взгляд был нежным, но напряженным, и мне стало трудно дышать. – Я не шутила в четверг, когда просила тебя постараться не свалиться в океан и не попасть под машину. Все выходные мне не удавалось сосредоточиться, я беспокоилась о тебе. А после того, что случилось сегодня, остается только удивляться, как ты ухитрился прожить целый уикенд невредимым, – она покачала головой, а потом, похоже, вспомнила о чем-то: – Ну, не совсем невредимым.
– Что?
– Твои руки, – напомнила Эдит. Я посмотрел на почти зажившие царапины у основания ладоней. Она ничего не упустила.
– Я упал.
– Так я и думала, – уголки ее губ приподнялись. – Зная тебя, можно было опасаться чего-то гораздо более страшного – и это мучило меня всё время, пока нас здесь не было. Эти три дня тянулись очень долго. Я здорово действовала Элинор на нервы.
– Три дня? Разве вы вернулись не сегодня?
– Нет, в воскресенье.
– Тогда почему же ты не была в школе? – при мысли о том, как меня изводило ее отсутствие, я почувствовал раздражение, почти гнев.
– Ну, ты спрашивал, не опасно ли мне находиться на солнце… нет, не опасно. Но нельзя выходить из дома в солнечную погоду – по крайней мере, туда, где меня могут увидеть.
– Почему?
– Когда-нибудь я покажу тебе, – пообещала она.
Я обдумал ее слова.
– Ты могла сказать мне.
Она была явно озадачена:
– Я же знала, что с тобой всё в порядке.
– Да, но я не знал, гдеты. Это… – опустив глаза, я замолчал.
– Что? – шелковистый голос Эдит был таким же завораживающим, как ее взгляд.
– Это прозвучит глупо… но… ладно, это сводило меня с ума. Я думал, что ты можешь не вернуться. Вдруг ты каким-то образом догадалась, что я все знаю, и… Я боялся, что ты просто исчезнешь. Не знал, что делать. Мне необходимо было увидеть тебя снова, – я почувствовал, что щеки становятся горячими.