– Бо? – позвала меня Эдит, с улыбкой наклонившись в сторону открытого правого окна.
– Да?
– Завтра моя очередь.
– Твоя очередь для чего?
Эдит улыбнулась шире, сверкнув белоснежными зубами:
– Задавать вопросы.
А потом она уехала, автомобиль пронесся по улице и исчез за углом прежде, чем я успел собраться с мыслями. Идя к дому, я тоже улыбался. По крайней мере, было очевидно, что она планирует увидеться со мной завтра.
Ночью в моих снах, как обычно, царила Эдит. Однако атмосфера в моем подсознании явно изменилась. Теперь его пронизывало то самое электричество, и я беспокойно ворочался всю ночь, часто просыпаясь. Только под утро мне наконец удалось забыться сном без сновидений.
Когда прозвенел будильник, я по-прежнему был уставшим, но в то же время возбужденным. Приняв душ, взялся за расческу и пристально уставился на свое отражение в зеркале. Ничего необычного, но кое-что всё же казалось другим. Темные и слишком густые волосы, чересчур бледная кожа, скулы выпирают – тут без изменений. Глаза у моего отражения остались такими же светло-голубыми… но я вдруг понял, что именно из-за них выгляжу иначе. Я всегда думал, что именно цвет придавал глазам – а значит, и всему моему лицу – такой неуверенный вид, но ведь цвет не изменился, а нерешительность исчезла. Парень, который смотрел на меня сейчас из зеркала, был непреклонным, убежденным в правильности своей линии поведения. Интересно, когда это случилось? Наверное, можно догадаться.
Завтрак прошел тихо, как я и ожидал. Чарли поджарил себе яичницу, я насыпал в миску хлопьев. Интересно, забыл ли он про эту субботу?
– Насчет субботы… – начал он, словно прочитав мои мысли. Что-то я становлюсь настоящим параноиком в этом отношении.
– Да, папа?
Чарли пересек кухню и открыл кран:
– По-прежнему собираешься в Сиэтл?
– Таков план, – я нахмурился, жалея, что он завел об этом разговор и теперь мне придется тщательно сочинять полуправду.
Чарли выдавил немного моющего средства на свою тарелку и потер ее щеткой:
– И ты уверен, что не успеешь на танцы?
– Я не иду на танцы, пап.
– Неужели никто не пригласил? – спросил он, уткнувшись взглядом в тарелку.
– Танцы не для меня, – напомнил я ему.
– Ну да, – нахмурился он, вытирая тарелку насухо.
Может, его беспокоит, не становлюсь ли я изгоем? И следовало сообщить ему, что я получил много приглашений? Но это, само собой, дало бы обратный результат. Чарли не обрадовался бы, узнав, что я их все отклонил. Тогда пришлось бы сказать ему, что есть одна девушка… которая меня не пригласила… а такой разговор уж точно не хотелось затевать.
Это заставило меня задуматься о выпускном, о Тейлор и платье, которое у нее уже есть, об отношении ко мне Логана и обо всей этой путанице. Я не знал, что мне с этим делать. Ни в одной Вселенной я не собирался идти на выпускной. В мире, где существует Эдит Каллен, меня не может заинтересовать никакая другая девчонка. Нечестно было бы пойти на поводу у Тейлор и позволить ей осуществить план, к которому у меня не лежит душа. Проблема в том, чтобы сообразить, как…
Помахав мне на прощанье, Чарли ушел, а я поднялся наверх, чтобы почистить зубы и собраться в школу. Услышав, как патрульная машина отъехала, я сумел продержаться только пару секунд, а потом выглянул в окно. Серебристый автомобиль уже был там, стоял на том месте, где обычно парковался Чарли. Перепрыгивая через три ступеньки, я в мгновение ока оказался за дверью. Интересно, как долго продлится этот странный распорядок? Вот бы он никогда не заканчивался.
Она ждала в машине и даже не посмотрела, когда я захлопнул дверь дома, не позаботившись как следует запереть ее на ключ. Я подошел к автомобилю, чуть поколебался и, открыв дверцу, забрался внутрь. Эдит улыбалась, спокойная и, как обычно, до боли идеальная.
– Доброе утро. Как дела? – ее глаза изучали мое лицо, словно вопрос таил в себе нечто большее, чем просто вежливость.
– Хорошо, спасибо. – У меня всегда всё было хорошо, когда она была рядом… намного лучше, чем просто хорошо.
Ее взгляд остановился на кругах под моими глазами:
– Ты выглядишь уставшим.
– Не мог заснуть, – признался я.
Она рассмеялась:
– Как и я.
Мотор тихо заурчал. Я начинал привыкать к этому звуку. Не исключено, что рев моего пикапа испугает меня, когда я в следующий раз сяду за руль.
– Пожалуй, да, – сказал я. – Вероятно, я поспал все-таки дольше, чем ты.
– Держу пари, так оно и есть.
– И чем же ты занималась этой ночью?
Эдит снова засмеялась:
– Ну уж нет. Сегодня моя очередь задавать вопросы.
– Да, точно, – я наморщил лоб. Понятия не имею, что во мне могло бы ее заинтересовать. – Что ты хочешь знать?
– Какой твой любимый цвет? – спросила она на полном серьезе.
Я пожал плечами:
– Когда как.
– А сегодня?
– Наверное… золотистый.
– За твоим выбором что-то стоит или ты назвал наобум?
Я смущенно кашлянул.
– Это сегодняшний цвет твоих глаз. Если ты спросишь меня через неделю, я, наверное, выберу черный.
Она посмотрела на меня с выражением, которое мне не удалось полностью разгадать, но, прежде чем я успел спросить, перешла к следующему вопросу:
– Какая музыка сейчас в твоем плейере?
Мне пришлось задуматься на секунду-другую, а потом я вспомнил, что последним диском, который я слушал, был тот, что подарил мне Фил. Когда я назвал группу, Эдит с улыбкой открыла лючок под автомобильной магнитолой, достала один из множества втиснутых в это крошечное пространство дисков и подала его мне. Это был тот же самый диск.
– Дебюсси… и это? – спросила она, изгибая бровь.
Так продолжалось целый день. На переменах и весь обеденный перерыв Эдит непрерывно задавала мне вопросы. Ей не терпелось узнать каждую незначительную подробность моего существования. Фильмы, которые мне нравятся и которые я ненавижу, немногие места, где мне довелось побывать и, гораздо более многочисленные, – куда я хотел бы съездить. И книги – бесчисленные вопросы о прочитанных книгах.
Уж и не помню, когда я в последний раз столько разговаривал. Почти всё время я испытывал смущение, зная, что непременно наскучу Эдит. Но она всякий раз, казалось, с нетерпением ожидала моего очередного ответа, уже приготовив уточняющий вопрос, и ей постоянно было мало. Поэтому я соглашался на этот психоанализ, такой, казалось бы, важный для неё.
Когда раздался первый звонок, я глубоко вздохнул. Пора.
– Ты еще не задала мне один вопрос.
– Вообще-то, не один, но какого конкретно ты ждешь?
– Самое позорное из того, что я когда-либо сделал.
Эдит улыбнулась:
– Какая-то впечатляющая история?
– Пока не уверен. Сообщу тебе через пять минут.
Резко отодвинув стул, я поднялся. Глаза Эдит светились любопытством.
Мои приятели уже вставали из-за стола, за которым я обычно обедал. Я подошел к ним.
На щеках у меня пылали красные пятна, но это, наверное, было даже к лучшему. Мне и полагалось выглядеть взволнованным. В любом случае тот симпатичный парень в мелодраматическом сериале, который фанатично смотрела мама, выглядел воодушевленным, когда играл эту сцену. Благодаря этому персонажу у меня, по крайней мере, был общий набросок сценария, приукрашенный моими давними мыслями об Эдит – нужно было придерживаться линии лести.
Заметивший меня первым Джереми смотрел испытующе. Его взгляд перебегал с моего раскрасневшегося лица на Эдит и обратно.
– Тейлор, можно тебя на минутку? – в полный голос заговорил я, подходя.
Она была в самом центре группы. Логан повернулся и сердито уставился на меня своими зеленоватыми рыбьими глазами.
– Конечно, Бо, – ответила явно озадаченная Тейлор.
– Слушай, – начал я, – я так больше не могу.
Все резко замолчали. Глаза Джереми округлились до предела. Аллен явно был в замешательстве. МакКейла послала мне осуждающий взгляд, словно ей не верилось, что я способен на такую бестактность. Но она не знала, что именно я делаю и почему мне нужны зрители.