– Нет, – он засмеялся. – Разве Эдит не говорила тебе, что имеет способности к музыке?
– Э… она не упоминала об этом. Но мне, наверное, следовало догадаться, да?
Энист озадаченно приподнял брови.
– Разве у нее хоть что-нибудь получается плохо? – задал я риторический вопрос.
Джесамина расхохоталась, Арчи закатил глаза, а Энист посмотрел на Эдит отеческим взглядом, который особенно впечатлял из-за того, что сам он выглядел так молодо.
– Надеюсь, ты не хвасталась, – сказал он. – Это невежливо.
– О, совсем чуть-чуть, – ответила Эдит со смехом – и он прозвучал так заразительно, что все улыбнулись, включая меня. Правда, улыбка Эниста была самой широкой, и они с Эдит быстро переглянулись.
– Эдит, тебе следовало бы поиграть для него, – предложил Энист.
– Ты только что сказал, что хвастаться невежливо.
– В порядке исключения, – он улыбнулся мне. – Я это делаю в своих эгоистичных интересах. Она играет недостаточно часто, а я так люблю слушать.
– Мне хочется услышать твою игру, – поддержал его я.
Эдит посмотрела на Эниста долгим сердитым взглядом, после чего с тем же видом повернулась ко мне. Покончив с этим, она отпустила мою руку и, подойдя к роялю, опустилась на банкетку. Потом похлопала по оставшемуся свободным месту на ней и оглянулась на меня.
– О… – пробормотал я и подошел к ней.
Как только я сел рядом, пальцы Эдит начали порхать над клавишами, наполняя помещение звуками какой-то пьесы, чрезвычайно сложной и богатой оттенками – трудно было поверить, что играет только один человек. Я потрясенно приоткрыл рот и услышал позади чей-то смешок.
Музыка лилась непрерывным потоком, а Эдит небрежно взглянула на меня:
– Тебе нравится?
Я тут же понял. Ну конечно же…
– Это ты сочинила.
Она кивнула:
– Любимое произведение Эниста. – Я вздохнул, и она спросила: – Что не так?
– Просто… чувствую себя таким незначительным.
Она с минуту размышляла, а затем мелодия медленно перешла во что-то более нежное… что-то знакомое. Это была колыбельная, которую Эдит напевала мне, только в тысячу раз более затейливая.
– Я придумала ее, – тихо объяснила она, – пока смотрела, как ты спишь. Это твоя композиция.
Музыка стала еще более нежной и светлой. Я не мог сказать ни слова.
Потом Эдит снова заговорила в полный голос:
– Знаешь, ты им очень понравился. Особенно Энисту.
Я оглянулся, но в холле уже никого не было.
– Куда они подевались?
– Дают нам возможность побыть вдвоем. Тонкий ход, правда?
Я засмеялся, потом нахмурился:
– Приятно, что я им понравился. Они мне тоже. Но Роял и Элинор…
Выражение лица Эдит стало непроницаемым:
– Насчет Рояла не беспокойся. Он всегда последним соглашается с общим мнением.
– А Элинор?
Она звонко засмеялась:
– Эл и правда считает, что я свихнулась, но против тебя она ничего не имеет. Сейчас она где-нибудь вместе с Роялом, пытается его урезонить.
– Что я ему сделал? – нерешительно поинтересовался я. – То есть… я ведь даже никогда не разговаривал с…
– Ничего ты не сделал, Бо, правда. Роялу труднее всего смириться с тем, кто мы такие. Поэтому он так тяжело воспринимает, что кто-то посторонний знает правду. А еще немного завидует.
– Ха!
Эдит пожала плечами:
– Ты человек. Он тоже хотел бы быть человеком.
От неожиданности я на время потерял дар речи.
– О…
Я слушал музыку, мою музыку. Она продолжала меняться и развиваться, но главная мелодия оставалась той же самой. Понятия не имею, как у Эдит это получалось. Казалось, она не обращает большого внимания на свои руки.
– А то, что делает Джесамина, действительно кажется… нет, не странным, наверное. Чем-то невероятным.
Она рассмеялась:
– Словами этого не выразишь, да?
– Точно. Но… неужели я и ей нравлюсь? Ведь она…
– Это моя вина. Я говорила тебе, что Джесамина позже всех перешла на наш образ жизни. Вот я и предупредила ее, чтобы она держалась от тебя подальше.
– О.
– Да уж.
Я изо всех сил старался не задрожать.
– Карин и Энист думают, что ты замечательный, – сказала Эдит.
– Хм. Я ведь не сделал ничего впечатляющего. Пожал несколько рук.
– Они рады видеть меня счастливой. Энисту ты, вероятно, понравился бы даже с третьим глазом во лбу и на перепончатых лапах. Всё это время он волновался за меня, боялся, что я была слишком молодой, когда Карин изменила меня, и из-за этого могла утратить какое-то необходимое качество. Он чувствует такое облегчение. Каждый раз, как я прикасаюсь к тебе, Энист готов захлопать в ладоши.
– Арчи полон энтузиазма.
Эдит скривилась:
– У него свой собственный особый взгляд на жизнь.
Я посмотрел на нее, оценивая выражение лица.
– Что? – спросила она.
– Ты ведь не собираешься объяснить, что имеешь в виду, не так ли?
Она уставилась на меня, прищурившись, и между нами произошел момент молчаливого общения – почти такой же, какой я наблюдал чуть раньше между Эдит и Карин, только, к сожалению, без чтения мыслей. Эдит явно что-то недоговаривала об Арчи, я давно уже догадывался об этом по некоторым особенностям ее обращения с ним. Это наверняка не укрылось от нее, но она всё равно не собиралась ни в чем сознаваться. Во всяком случае сейчас.
– Ладно, – сказал я, словно мы обсудили всё вслух.
– Хм, – проронила она.
И раз уж я только что подумал об этом…
– А что тебе сказала Карин?
Теперь Эдит смотрела на клавиши.
– Ты заметил, да?
Я пожал плечами:
– Разумеется.
Она задумчиво уставилась на меня, прежде чем ответить:
– Карин хотела сообщить мне кое-какие новости. И не знала, захочу ли я поделиться ими с тобой.
– А ты захочешь?
– Наверное, это хорошая мысль. Мое поведение в следующие несколько дней… или недель, возможно, будет немного… странным. Слегка маниакальным. Поэтому лучше объяснить всё заранее.
– Что случилось?
– Абсолютно ничего. Просто Арчи видит, что скоро у нас будут гости. Они знают, что мы здесь, и полны любопытства.
– Гости?
– Да… такие же, как мы, но не совсем. Я имею в виду, что охотятся они по-другому. В город, вероятно, вообще не сунутся, но я не спущу с тебя глаз, пока они не уйдут.
– Ну и ну. А не следует нам… ну, есть ли способ предупредить людей?
Лицо Эдит стало серьезным и грустным:
– Карин попросит гостей не охотиться поблизости – в порядке любезности. И скорее всего, они ей не откажут. Но больше мы ничего не можем сделать, по целому ряду причин, – она вздохнула. – Они не будут охотиться здесь, но где-то всё равно будут. Вот как обстоят дела, когда ты живешь в одном мире с монстрами.
Я вздрогнул.
– Наконец-то нормальная реакция, – пробормотала она. – А то я уже начала было думать, что у тебя начисто отсутствует чувство самосохранения.
Я пропустил ее реплику мимо ушей и, отвернувшись, принялся рассеянно разглядывать эту большую белую комнату.
– Ты ожидал чего-то другого? – спросила Эдит, и голос ее вновь стал веселым.
– Да, – признался я.
– Никаких гробов, никаких груд черепов по углам… у нас даже паутины, кажется, нет… какое это, должно быть, разочарование для тебя.
Я проигнорировал ее попытку поддразнить меня:
– Не ожидал, что будет так светло и так… открыто.
На этот раз Эдит ответила серьезнее:
– Это единственное место, где нам никогда не нужно прятаться.
Моя мелодия подошла к концу, заключительные аккорды прозвучали более печально. Последняя долгая одинокая нота была такой грустной, что я почувствовал комок в горле.
Кое-как справившись с ним, я сказал:
– Спасибо.
Казалось, музыка подействовала и на Эдит. Она испытующе посмотрела на меня, а потом покачала головой и вздохнула.
– Хочешь осмотреть остальной дом? – спросила она.
– А там будет груда черепов хоть в одном углу?
– Вынуждена тебя разочаровать, извини.
– Ну ладно, но теперь я уже ни на что особенно интересное и не рассчитываю.