Зная только о взглядах еп. Андрея и методах его работы, можно утверждать, что он не был апологетом гражданской войны, и верить его словам о серьезных разногласиях с «Верховным правителем России» [194] . Но известны и документы, подтверждающие, что и при Колчаке владыка руководствовался теми же принципами, которые за двенадцать лет до этого провозгласил при наречении его во епископа: «когда устроятся дела церковные, умиротворится смятенный дух народный, когда православный русский народ окружит тесным кольцом своих архипастырей и объединится с ними, – когда обновится православная Русь, тогда возвратится мир и радость всей нашей общественной жизни во всей ее совокупности» [195] .
О том же говорил еп. Андрей и в дни братоубийственной войны: «С кем могут блокироваться приходские советы? Может ли быть блок приходских советов с кадетами? – Невозможно… Возможен ли блок приходских советов с социал-революционерами? Должен оговориться, что эта партия для меня из всех самая близкая. Церковно-приходские советы и партия с. р. должны составлять единое неразрывное целое… Что касается русских социал-демократов, то они, вероятно, скоро убедятся, что Церковь для них – родная мать, а не враг, что Церковь открывает для них свои объятия и что радость человеческая имеет основание не в классовой борьбе, а в братской взаимопомощи…» [196] . Один из наиболее плодовитых «антирелигиозников» прокомментировал эти слова так: «В лице Ухтомского церковь высказалась за создание союзов от черносотенцев до меньшевиков включительно, и эта желтая коалиция в союзе с иностранными оккупантами по плану мракобесов противопоставлялась советской власти» [197] .
Формально числясь руководителем духовенства 3-й армии Колчака, владыка продолжал исполнять свой пастырский долг, настойчиво призывая к укреплению церковной жизни. В отчете об итогах Сибирского Поместного собора содержится призыв распространять и приводить в жизнь принятый всероссийским Собором 1917–1918 годов приходской устав: «Организовывать приходские союзы, учитывая их влияние на население, составляющее оплот всякой государственности в смысле участия этих союзов в политической и общественной жизни обновленного государства» [198] .
Подобные идеи были чужды режиму Колчака, и постановление Сибирского собора не могло вызвать понимания у лидеров белых на востоке страны. Протоколы Собора свидетельствуют, что эти идеи были приняты им под непосредственным влиянием еп. Андрея: «Что такие союзы могут оказать действительно большое влияние, показывает результат городских выборов в Уфе, где приходы провели 30 гласных из 102», – читаем мы далее [199] .
Итак, в ходе очередной попытки чисто политического решения проблем страны еп. Андрей продолжает свою работу, твердо убежденный в примате духовного начала в жизни общества.
2
Крах белых в Сибири застал владыку в Новониколаевске (ныне Новосибирск), где он и был арестован советскими властями вместе с несколькими другими архиереями [200] . Все они были обвинены в разжигании классовой ненависти, пособничестве белым и антисоветской пропаганде.
3 августа 1920 г. Отдел юстиции Сибирского революционного комитета сообщал Уфимской губчека, что «бывший епископ Уфимский Андрей вместе с другими бывшими епископами предается суду Сибирского Чрезвычайного Ревтрибунала» [201] .
В омской тюрьме еп. Андрей написал «целое большое сочинение “Церковный катехизис”», большей частью посвященное «идеальной республике», как он ее понимал: «Писал я это сочинение по многим побуждениям. И главное из них – это научить православных христиан подлинной церковной жизни, церковной республике. …Спасибо начальнику Омской Чеки, который разрешил мне это писание. Однако при моих перевозках меня по Москве, Уфе, Ташкенте, Асхабаде, я свой катехизис потерял…» [202]