На третьем этаже дома номер 20 по Пушкинской улице — квартира Фраерманов. К ней ведет крутая, сумрачная днем, лестница. На лестничных площадках прижимаются к стене деревянные лавочки. На них отдыхал Рувим Исаевич, возвращаясь с прогулки.
Меня пригласили в гости:
— Приходите, пожалуйста, после трех...
У Фраерманов строгий порядок. День разделен на временные отрезки: подъем, зарядка, завтрак, прогулка, часы работы... Встречи с друзьями, деловые, случались обычно по вечерам.
Когда на мой звонок Валентина Сергеевна открыла дверь, из комнаты послышалось:
— Кто пожаловал к нам?
Валентина Сергеевна назвала меня. Она включила добавочно к верхнему свету настольную лампу.
— В это время мы чаевничаем... Не вздумайте отказываться. Все равно не поверю, что вам не хочется откушать душистого свежего чая... Рувочка, я на кухне. Займи гостя.
В двери появился Фраерман. Его глаза в очках казались неправдоподобно большими. Огромный лоб выпукло блестел.
Фраерман протянул мне руку:
— Что поделываете? Давно вас не видел.
Потом мы пили чай.
— Вашу чашку любил Коста. Мы так и зовем ее «чашка Косты».
Заметив мое недоумение, Валентина Сергеевна объяснила:
— Коста — Константин Георгиевич Паустовский... Наш друг... Сиживали за этим столом Александр Фадеев, Аркадий Гайдар, академик Тарле.
Фраерман рассказал о совместной с Паустовским работе в Батуми, в ТАСС, о Новосибирске, где работал в краевой газете под редакторством Емельяна Ярославского.
Очень редко Рувим Исаевич говорил о своих книгах. Иногда мне казалось: знакомый мне Фраерман — только газетчик, а известные всему миру книги писал другой Фраерман, которого я вовсе не знаю.
Валентина Сергеевна молча встретила меня, проводила в комнату Рувима Исаевича, отдернула оконную занавеску, удалила из комнаты полумрак.
— Вам нужно попрощаться с Фраерманом, — не то спросила, не то велела она.
Он расположился на своем диване. Огромный лоб его светился. Руки протянуты по швам. Чем-то походил Фраерман на солдата. Вместе с тем он улыбался. Улыбка как бы говорила: «Ничего чрезвычайного. Со всяким может случиться».
Идут годы... Продолжается наша дружба с Валентиной Сергеевной. Помня о распорядке дня, прихожу на Пушкинскую улицу в послеобеденное время. Валентина Сергеевна иногда показывает мне новые издания «Повести о первой любви».
Авторские экземпляры прибывают из Тбилиси, из Казани, из Чебоксар, из Софии, из Парижа, из Берлина, из Швейцарии, из Вены...
«Повесть о первой любви» перешагнула на третью полку просторного книжного шкафа.
Пьем чай из знакомых чашек. Стул Фраермана свободен. И его чашка с блюдцем на обычном месте.
В простенке у входа в комнату Рувима Исаевича фотография: Фраерманы за столиком на малеевской полянке в июле давнего года.
ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО
ОТ АВТОРА
Весной 1971 года, когда я был в Переделкино, подошел ко мне сибирский писатель-историк тов. Шелагинов и спросил меня — не тот ли я Фраерман, который в 1920 году в Ново-Николаевске давал для газеты «Советская Сибирь» отчеты о процессе барона Унгерна. Я ответил, что я и есть тот самый Фраерман, что я действительно работал секретарем «Советской Сибири», а редактором газеты был Емельян Ярославский, который был на процессе общественным обвинителем, а мне поручил давать для газеты отчеты, дав мне мандат корреспондента.
Тов. Шелагинов попросил меня рассказать некоторые подробности этого процесса. И постепенно далекое прошлое возникло словно сквозь завесу рассеявшегося тумана, я вспомнил все и решил даже записать, какие жизненные пути свели меня с Ярославским и как я очутился в Ново-Николаевске.
Р. И. Фраерман
ПОХОД
Поход этот начался весной 1920 года с урочища Керби, куда эвакуировались из сожженного дотла города Николаевска-на-Амуре части партизанских сил и оставшиеся в живых после разорения города и стычек с японцами жители. Припоминаю, что я был вызван в ревштаб партизанских сил в самом начале мая 1920 года и мне был вручен приказ выйти с небольшим отрядом партизан из урочища Керби, дойти до Охотского побережья, где стояли тунгусские стойбища, провести среди тунгусов выборы в Советы и организовать Советскую власть, и если там встретятся японские части, вступить с ними в бой и действовать сообразно необходимости.