— А как же ты в детский дом попала?
— Так у моих родителей близких родственников не было, только дальние. Никто меня взять в семью не захотел. Все они бросились раздирать на части то наследство, что осталось от моих родителей, а меня в детский дом.
— И как тебя нашел Кирилл Дмитриевич?
— Он в этот детский дом с гуманитарной помощью приехал, и сразу меня среди других вычислил. Сказал, что тех, кто недавно туда попал, сразу в толпе видно. У нас глаза другие, мы более беззащитные. Вот. Потом он, каким то образом, сумел оформить надо мной опеку, вытащил из детского дома. Оформил в нормальную школу. Нанял адвокатов, те вернули мне наследство. Потом устроил меня в университет, денег давал на практику, я в Китай ездила.
— Теперь понятно, почему он тебя считает сестрой. Он тоже детдомовский?
— Да, у него похожая судьба, ему его дальний родственник помог, тоже вытащи из клоаки. Поверь, он только на вид страшный, а так добрейшей души человек, — смеется Катька. — А давай твое устройство на работу отметим?
— Давай, у меня есть подруга, давайте вместе соберёмся?
Звоню Римме, договариваемся. И вот уже мы сидим в кафе, пьем красное вино, закусываем вкусными салатиками. Римма с Катькой быстро нашли общий язык, словно уже много лет друг друга знают. Они сошлись на языковой теме, Римма открыла языковые курсы, а у Кати подруга искала себе место.
И вдруг к нашему столу приближается мужик. Огромный, бритый на лысо, с небольшой модной бородкой, с черной татуировкой на шее, которая уходит под черную футболку. Длинные рукава той футболки жалобно растянулись на огромных бицепсах. Да и футболка больше похожа на чехол от рояля, на который этот чехол с трудом натянули. Груда мышц, ходячий тестостерон, энергия, возведенная в куб, у него настолько сильная аура, что он просто сносит людей, что попадаются ему на пути.
— Катя? — удивленно басит он, потом смотрит на Римму и добавляет, — привет, Римма, вы знакомы с Катей?
— Привет, Амир, — говорит сначала одна девушка, потом повторяет другая.
— Мы…только что …познакомились, — удивленно приподнимает брови Римма.
— Нас Света познакомила, — Катя рукой показывает на меня.
— Ах, Света, приятно познакомиться, — и его ручища тянется ко мне.
Я боязливо вкладываю в его руку свою, а он пожимает мою тремя пальчиками, словно переломить боится. И представляется: Амир Ибрагимов.
Ого, это Римкин воздыхатель?
— Наслышан, наслышан, лучший юрист в Москве, — смеется великан.
— Давай я тебя представлю, — говорит Римма и поворачивается ко мне. — Это Амир, мой парень.
Глаза Риммы горят, теперь я понимаю, кто заставляет их так жарко гореть.
— А мы с Кириллом названные братья для Катеньки, — в ответ прилетает от Амира.
Мы все киваем и улыбаемся. Наконец разобрались. А я-то думала, что Москва большой город, а оказалось, что это просто большая деревня. Вот так просто пошли посидеть в кафешке, и оказались, что все мы «родня».
Мы с Катей покидаем сладкую парочку. А я Римме пишу СМС, что не слезу с неё, пока она не расскажет, где подцепила этого громилу.
Рим посылает мне смайлики с рожицей.
Поздним вечером звонит мама. У нее закончился круиз, она должна приехать в Казань, а оттуда на поезде до Екатеринбурга.
— Привет, доченька, как твои дела? — голос у мамы странный, уж слишком мягкий и медовый. Я к этому не привыкла. Моя мама — это железная леди, сильная, властная, она такой была со всеми нами. Командовала отцом, указывала, что делать нам с Владиком, наверное, только с сыном она была чуть мягче, чем со мной.
— Привет, мам, у меня все хорошо, а у тебя?
— Дочя, что хочу сказать, я познакомилась с мужчиной.
Е-сссссс! Вау! Супер! Ну, наконец-то! У меня от радости даже руки затряслись.
— Я очень рада за тебя, мама, — у меня даже голос сел.
— Дочя, мы в Москве, давай встретимся где-нибудь, пообщаемся…
Мы встретились на следующий день, я отпросилась на час пораньше, чтобы успеть приехать в центр города. Там на набережной в маленьком кафе меня ждала мама.
Она действительно пришла и не одна. Вместе с мамой ко мне подошёл невысокий крепкий мужчина с почти буденовскими усами и хитро прищуренными глазами. В нем угадывалась военная выправка, хороший костюм сидел, как влитой.
— Здравствуй, доченька, — голос мамы был что мёд.
— Привет, мамуль, рада видеть тебя.
— Тонечка, ты не говорила, что у тебя такая красивая дочка. Можно поцеловать вашу ручку? — кавалер мамы расшаркался и, схватив мою руку, и ткнулся в нее усами.