— А может не мне блатной язык учить надо будет? Ааааа?
— Ты можешь избежать суда, но для этого тебе надо погасить растрату в десять миллионов, — спокойно добавляет он.
На миг я даже застываю. Это он сейчас о чём? Какие десять миллионов?
А он продолжает.
— Ты можешь продать квартиру своих родителей, потрясти кошельки родственников, если не наскребешь, то взять кредит. Думай быстрей, часики тикают. За неделю сумма должна быть собрана.
И он разворачивается уходить.
— А харя у тебя не треснет, — вдруг срывается с моего языка.
Алексей оглядывается, и пугает меня. У него хищный блеск и ярость в глазах.
— Не принесешь через неделю десять миллионов, пеняй на себя.
Кидает он мне и уходит. Вот сейчас мне становится действительно страшно.
И я набираю Римму. Заикаясь и трясь, пытаюсь ей что-то объяснить, но понимаю, что сейчас от меня мало толка.
— Далеко не уходи, сейчас буду, — кидает мне Римма.
Я делаю несколько шагов, нахожу скамейку, сажусь и застываю, как изваяние. Не чувствую, как течет время, даже не могу точно сказать, сколько прошло, как возле меня тормозит огромный внедорожник. А из него выскакивает Кирилл Дмитриевич.
Он-то тут откуда?
Не слова мне не говоря, подхватывает меня на руки и усаживает в машины.
Боже, я сплю? Мой директор упал с небес и стал ангелом?
Кирилл Дмитриевич запрыгивает на место водителя и трогается с места. Машина летит по проспектам.
— Куда мы едем?
— Римма просила привезти тебя к ней, — я удивленно пялюсь на Кирилла Дмитриевича.
— Римма? А вы где…
— Я в гостях у Амира был, ты разве не знала, что Римму Амир перевез жить к себе?
— Вот это новость! Год назад Римма кричала, что никогда и ни за что!
— Ну, за год многое могло поменяться, — смеется Кирилл, а я постепенно успокаиваюсь, потому что от Кирилла исходит такая аура сильного мужчины, что мне уже не хочется вспоминать Алексея.
Вот мы и загородом. Амир живет в большом двухэтажном доме, построенном на огромном участке. Дом сразу выдает хозяина, не может такой громила жить в маленькой квартирке. Здесь высокие потолки, широкие проемы, в коридорах на машине развернуться можно. Мы с Кириллом Дмитриевичем выходим на веранду, что чуть поменьше футбольного поля.
Здесь стоит мангал, стол для великанов, глубокие кресла вместо стульев. Меня обнимает Римма и ведет к столу.
— Давай, девочка рассказывай, куда на этот раз вляпалась, — басит Амир.
И я начинаю свой рассказ, стараясь ничего не пропустить. Мужики переглядываются.
— Как фамилия следователя? — спрашивает Амир, он набирает какой-то текс на телефоне и задает мне наводящие вопросы, я отвечаю на автомате.
— Ну, что скажешь, — спрашивает Амира Кирилл.
— Сейчас добрые люди проверят информацию, дадут ответ, — бросает Амир.
О чем это они? Смотрю на них с подозрением.
— Ты кушай шашлык, Светочка, пока он горячий, овощей подкладывай себе. Римма, девочка моя, налей гостье чая, — Амир ухаживает за мной, как и положено восточному хозяину.
— Да у меня кусок в горло не лезет, — я пытаюсь отбрыкаться, хотя шашлык выглядит аппетитно и истекает соком.
— Кушай, кушай, совсем худенькая, прозрачная, тебе кушать надо, а то как мы тебя замуж выдавать будем, — Амир шутит, внутри меня начинает таять лёд.
И тут у Амира звонит телефон. Он берет трубку и отходит от стола. Он слушает внимательно, кивает головой, бросает односложные фразы. Потом скидывает звонок и подходит к столу.
— Света, тебе лучше пожить немного с нами, в твоем деле все очень сложно и грязно.
— Мне что-то угрожает? — я пугаюсь, и лёд снова сковывает мне душу.
— Видишь ли, никакого дела на тебя не заведено. Это развод чистой воды. С тебя потребовали десять миллионов, а это уже шантаж.
— Как нет дела? Я своими глазами видела документы, — еще больше трясусь я.
— Мой человек сказал, что никакого дела нет, следователь такой есть, а дела нет. Возможно он в деле с другими шантажистами. С тебя просто хотят поиметь денег. Поэтому тебе лучше пожить с нами, здесь охрана, на работу тебя будут возить, с работы забирать.
— Мне страшно, — меня действительно начинает потряхивать.
— Мы быстро разрулим это дело и виновных накажем, не переживай. Но на короткий период тебе лучше пожить с нами, — говорит успокаивающе Амир, но меня уже знатно трясет.