Эмили очень хотелось настолько окрепнуть, чтобы получить возможность съездить в Гейтсхед и повидать тетю Мэри. Просто посидеть на кухне, поговорить. Не для того, чтобы посмеяться; нет. Она совсем не хотела смеяться.
Три недели назад тетя Мэри забралась сюда на холм, захватив с собой двух младших детей, чтобы навестить Эмили. Она сидела рядом и плакала, как ребенок. Но Мэри не осталась надолго, ведь Лэрри был не очень-то вежлив с ней.
— Значит, вот эта неряха и есть твоя тетя, — сказал он. — Ну, если учесть, как ты отзываешься о ней, то ты, наверное, смотришь на нее другими глазами, чем все остальные.
Наверное, именно это высказывание вызвало в Эмили желание вернуться к жизни, поскольку она хотела иметь силы, чтобы сказать ему, что даже если бы он имел доход в тысячу фунтов, то и тогда не был бы достоин смахнуть пыль с башмаков тети Мэри.
Это произошло совершенно неожиданно - полное изменение отношения Лэрри к Эмили. Он запретил ей таскать дрова; он даже разбил сырое яйцо в молоко и заставил ее выпить, сказав, что она должна пить это два раза в день. В четверг утром он спустился вниз и перетаскал вверх весь фураж; он даже сходил в Честерли-стрит за продуктами.
Эмили молча воспринимала все его заботы, но в ее глазах было вопросительное выражение. И однажды Лэрри ответил на вопрос, сказав:
— Я должен поставить тебя на ноги до наступления зимы. — И добавил: — Во всяком случае, в том состоянии, в котором ты пребываешь сейчас, еще одну зиму ты здесь не продержишься.
Ночами Эмили лежала, думая об изменении его отношения к ней. Она понимала, что за этим что-то кроется.
По мере того, как она становилась все сильнее, она стала уходить все дальше от дома и однажды дошла до дороги. Ей понравилось просто бродить по холмам, не спеша и не таская сумки.
Она стояла, прислонившись к изгороди возле перехода, и смотрела то в одну, то в другую сторону вдоль дороги, когда услышала топот копыт. Она стала смотреть в том направлении, откуда он доносился, и увидела, что в ее сторону движется карета, которая является первой в ряду карет. Возчики, одетые в черное, держали кнуты, с которых свисали черные банты. Когда эскорт пронесся мимо нее, она заметила, что за последней, четвертой, каретой, более медленно ехала телега с фермы. Эмили посмотрела на нее, улыбнулась и крикнула:
— Привет, Джордж.
— О, привет, Эмили! — Он съехал на обочину и, быстро соскочив с телеги, подошел к ней. — Господи, как приятно видеть тебя здесь, спустившуюся с холма. Я бы проехал мимо, потому что никак не ожидал увидеть тебя здесь. Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше, Джордж, спасибо.
— Ты выглядишь лучше, но все равно очень осунувшейся. Тебе нужно быть осторожной.
— Джордж.
— Да, Эмили?
— Я никогда не смогу в достаточной мере отблагодарить тебя и Дженни за то, что вы сделали для меня. Я знаю, что если бы не вы, то я бы здесь сейчас не стояла.
— Ерунда. Ерунда.
— Нет-нет. — Эмили посмотрела вниз на ступеньку, разделявшую их, и медленно сказала: — Это не ерунда. Без вас меня бы уже отвезли и все эти экипажи следовали бы за мной. — Она кивнула головой в сторону проехавших экипажей. — А что, кто-то умер в округе?
— Да, фермер Рауэн.
— Фермер Рауэн! Что, он долго болел?
— Нет, думаю, что около недели. Говорят, что у него был сердечный приступ.
Она несколько мгновений смотрела на Джорджа. Потом, получше закутавшись в шаль, тихо спросила:
— Джордж, где находится амбар Андерсена?
— Амбар Андерсена? А, это на границе владений Рауэнов... — Он неожиданно замолчал, заморгал глазами и отвернул голову в сторону, а потом спросил, не глядя на нее: — Почему ты хочешь знать, где находится амбар Андерсена, Эмили?
— Ты знаешь это так же хорошо, как и я, Джордж.
Он снова посмотрел на нее.
— Как давно ты знаешь?
— Только с тех пор, как ты мне сказал, кого сегодня похоронили.
— О, Боже. Это все мой язык.
— Не надо винить себя, Джордж. В моей голове уже долгое время роились разрозненные мысли, но теперь все встало на место. Лэрри обращался со мной, как с последней тварью, когда узнал, что я жду ребенка, а потом, несколько дней назад, его отношение полностью изменилось. Он начал меня закармливать, укрепляя мои силы, наверное для того, чтобы я смогла перенести удар. — Эмили покивала головой и отвернулась. Она продолжала кивать головой, задумчиво говоря: — Я знаю, где находится амбар Андерсена. Я даже видела, как они оба выходят оттуда. Берч несколько недель не говорил со мной, а затем неожиданно наткнулся на меня на холме недалеко от амбара. Я вижу его, как сейчас. Сначала он был просто поражен; когда он понял, что я не следила за ним, его манеры изменились и некоторое время он обращался со мной вполне вежливо.