Мама — моя настоящая мама — всегда говорила, что безвыходных ситуаций не бывает. На самом деле вариантов всегда много, десятки возможностей, но мы заранее отсеиваем те, что нам не нравятся, а потом утверждаем, что выбора нет. Но сейчас всё было иначе. В этот раз выхода действительно не было.
— К тебе вернулись воспоминания, и это уже хорошо, — Петя говорил медленно, спокойно, словно обращаясь к маленькому ребёнку. — Даже если часть из них ложная. Тогда ты помнишь нашего одноклассника Вову? У него отец работает психиатром в центральной больнице. Давай обратимся к нему.
— Да не помню я! — я сорвалась на крик. — Ни Вову, ни тебя из прошлого, никого! Сколько раз мне ещё повторять?! Что мне делать дальше, если даже ты мне не веришь? Мне больше некому рассказать… — слёзы наворачивались на глаза, и я их едва сдерживала.
Я была благодарна, что он оставался рядом, но сейчас этого было недостаточно.
— Ты хоть сама себе веришь? — его голос резко изменился, в нём появилась раздражённая нотка. — Я старался делать вид, что всё хорошо, но больше не могу. До больницы у нас всё было нормально… а теперь? Ты действительно стала другим человеком… Хорошо. Докажи мне, что ты не Надя.
— Если тебе недостаточно ни моих слов, ни моих воспоминаний, я не знаю, как ещё доказать… — я делала глубокий вдох, пытаясь удержать голос. — В 1961 году Юрий Гагарин впервые полетит в космос. Кукурузная кампания Хрущёва окажется провальной… Я плохо знаю исторические события и даты, поэтому так сходу ничего вспомнить не могу, но это правда. А ещё будет интернет, беспроводные телефоны, голосовые помощники и роботы. Это всё не фантастика, а реальность.
Петя продолжал смотреть на меня как на сумасшедшую, качал головой, но я читала в его глазах проблеск сомнения.
— Я не знаю, откуда ты всё это знаешь, но… так просто не может быть. Ты не можешь быть не Надей. Потому что если ты не Надя, то где она? Что это со мной… я сам начинаю бредить...
Он несколько раз пытался что-то сказать, но так и не смог собраться с мыслями. В конце концов просто встал и ушёл. Не оглянувшись. Это разбило мне сердце.
Жизнь изменилась после пожара. С родителями мы почти не разговаривали, лишь перекидывались бытовыми фразами: что будет на обед, во сколько вернётся отец с работы. Не говорили совсем только о рисовании. Всем было понятно, что художественным гением мне не быть, время экзаменов прошло, а школу я закончила с трудом и чудом без троек. Каждый день я ненавидела, и нехорошие мысли всё чаще навещали меня. Будто круг замкнулся: другое время, другие люди, но судьба та же. Зачем мне такая жизнь?
Мне было ужасно жаль родителей Нади, морально тяжело, и я нуждалась в поддержке Пети, но он не отвечал на звонки и пропадал с занятий. Я думала, ему нужно время, чтобы переварить всё, что я рассказала, но дни шли, а от него не было ни единого известия.
Последний раз мы встретились случайно через три недели возле усадьбы Усачевых-Найденовых. Я сидела на скамейке в парке поздно вечером, не желая возвращаться домой, когда у фонаря показалась знакомая фигура. Петя выкурил две сигареты одну за другой, потом заметил меня.
— Не знала, что ты куришь, — запах табака и перегара ударил в нос, — Много выпил?
— Не твоё дело, — резко ответил он, но тут же засмущался и отвернулся.
— Я много раз звонила, но ты не отвечал. И мама твоя тоже не знала, где ты пропадаешь, — я старалась говорить спокойно, хотя сердце билось в бешеном ритме.
— Ты что-то хотела? — пренебрежительно бросил он.
— Посмотри на меня, — я с трудом сдерживала слёзы, — Что случилось? Я никому, кроме тебя, не могла рассказать обо всём. У меня больше никого здесь нет. У меня есть только ты.
Он готов был сдаться, но промолчал и отвернулся.
— Ты же говорил, что любишь меня, — продолжила я. — Помнишь, как мы с тобой гуляли по Москве, как вместе рисовали? Всё это было настоящим. Пусть я другая сейчас, но ведь именно со мной ты встречался последние месяцы, а не с ней. Надя не давала тебе шанса, а я полностью открыла своё сердце.
Петя тяжело вздохнул.
— Как тебе объяснить… не знаю, — сказал он, пристально глядя мне в глаза, — Ты знаешь, какой цветок считается королевским?
— Не знаю… роза? — я попыталась улыбнуться, но улыбка дрожала.
— Нет, это лилия, — возразил он и ухмыльнулся, будто подтверждая свою догадку.